Сиамская овчарка - [19]

Шрифт
Интервал

— В дирекции знают, что он всех лупит. Мне ничего не будет, — сказала я.

— Ну и ходи тогда с разбитыми ногами.

Я посидела ещё, про себя заучивая Нинкин способ укрощения лебедя. Левая рука пусть будет для публики, нужно гладить, а от правой должна исходить властная сила. Распределив задание моим рукам, я встала.

— А торбу? — напомнила Нинка.

Я взяла торбу «властной» рукой, перешагнула через узкий газон и пошла к трапу для выхода лебедей к кормушкам.

Лебедей было двое. Они раскинули крылья и побежали по воде. «Увидел бы меня сейчас Константин Иванович», — подумала я.

Впереди бежал мой Гога. Но второй лебедь обогнал его, и Гога сник, отстал, издали кланяясь мне, словно извиняясь за свою робость. Второй лебедь с разбегу вбежал на трап, неуклюже переваливаясь, пошёл к моим ногам, по-змеиному шипя и извивая над травой шею. Завсегдатаи дневного кормления, бабушки, мамы и няни с детьми, зашумели:

— Когда её уберут отсюда? (Это меня!)

С лебедем мы сошлись у кормушки. Левой рукой я погладила его по шипящей изнутри шее, а правая моя рука держала торбу. Лебедь прищурил глаза, и на щеках за клювом собрались складки, отчего его физиономия сделалась нахальной. Чавкнув клювом, лебедь ухватил подол моего платья.

— Так её, птичка! — скользнул по воде чей-то крик с противоположного берега. Лебедь ударил меня крылом по ногам и стал щипать клювом. Корм из торбы рассыпался по траве. Я отступила, прикрывая руками общипанные до крови ноги.

С пруда тревожно кричал Гога, а сзади…

— Рита! — звала Нинка.

Лебедя накрыла кожаная куртка. Рядом со мной стоял Константин Иванович.

— В темноте побудет, вся спесь уйдёт, — сказал Константин Иванович. — Ишь, наглец!

Мой Гога наконец осмелился ступить на трап и украдкой подбирался ко мне. Драчун выбрался из-под куртки и бочком, обиженно шипя, пошёл к воде. Константин Иванович смотрел, как Гога ерошит перья на спине, должно быть, чтобы казаться мужественным, и вдруг сказал Нинке:

— Позвольте мне с Ритой пять минут поговорить.

Я видела, что Нинка растерялась не меньше меня. Я смотрела вслед на её очень прямую, независимую спину.

Константин Иванович взял меня под руку, повёл к скамейке, той самой, на которой мы до этого сидели с Нинкой. Только присели, он сразу сказал:

— Мне для съёмок дублёр нужен. Вы сзади на героиню похожи. Вы худее, правда, ну это костюмеров забота. Будете заменять её на съёмках в клетке с тиграми. Ну и помогать мне в работе заодно. Ну как? Годится? — Константин Иванович накрыл своей рукой мою руку.

Я молча кивнула, соглашаясь.

— Вот и хорошо. Так завтра в десять на студию. С зоопарковским начальством я договорюсь.

Константин Иванович ушёл.

А я пошла следом за Нинкой и думала, как же мне рассказать ей об этом радостном и неожиданном для меня предложении.

Пулька

Ползая на коленях по полу клетки, всхлипывая и поскуливая, я собирала разбросанные по клетке соломины. Разделила собранное на две кучки, села на трухлявую, а целыми соломинами, от которых надеялась получить тепло, прикрыла себе ноги. На Пульку я не глядела. Как-то стало не до него. Я сама чувствовала себя узником…

А я ожидала, что сегодняшний день будет самым интересным в моей жизни.

Ко мне пришла Нинка, вынула из пакета юбку и, почтительно, как дорогой мех, встряхивая её, сказала:

— Мне она длинновата, а тебе как раз до коленок будет.

Но, взглянув на меня, обиделась:

— Нечего рожу кривить. — И, уже переводя на шутку, прибавила: — Может вас обрядить, сударыня укротительница?

— Не хочу, — заупрямилась я. — Мне стыдно в короткой. Вдруг бегать придётся или через забор лезть. Я в брюках поеду.

— Рехнулась ты? Какой забор? На киностудии знаешь как одеты?..

Константин Иванович ждал меня у входа и был рассержен.

— Могла бы и пораньше явиться, — сказал он вместо приветствия.

Он велел мне прийти к десяти, и я ждала за углом на скамейке.

«Хорошее начало!» — обидевшись, подумала я.

— Подождём, режиссёр выйдет, — сказал Константин Иванович. — Она уже была здесь, да тебя не было.

В стёклах входных дверей отражались проходившие на студию люди. Я загляделась на известную актрису и не сразу заметила рядом с Константином Ивановичем маленькую пожилую женщину.

— Она? — спросила женщина небрежно.

— Иди сюда, Рита, — позвал Константин Иванович.

Я сделала шаг в их сторону и остановилась. Режиссёр оглядывала меня, как судья на выставке собаку.

— У нашей героини бёдрышки, — сказала режиссёр, — и вся фигура много пышнее. И дублёр мне нужен ПОХОЖИЙ, — безоговорочно сказала режиссёр.

— Надежда Михайловна! Я тоже не первый день в кино. Парик ей сделаем. Под костюм ваты напихаем. Такую толстушку выкроим…

«Отойду лучше», — решила я. Вслед мне донёсся шёпот:

— И движется, как цапля, то присядет, то выпрямится.

«А ты на крота похожа», — разозлившись, подумала я.

Константин Иванович подошёл ко мне скоро.

— Меня не берут? — стараясь говорить безразлично, спросила я. А про себя подумала: «Что ж я Нинке скажу?»

— У нас свои дела. Ей дублёр нужен, мне — помощник необходим.

Мы долго ехали в трамвае. «К зверям, в филиал киностудии за город», — как объяснил Константин Иванович.

Я несколько иначе представляла нашу поездку: уж если не в «Волге» с надписью «Киностудия», то «газик» могли бы дать. А по дороге хорошо бы встретить Нинку, и я, скромно улыбаясь, машу ей рукой из автомобиля…

Продолжить чтение
Еще от автора Наталья Юрьевна Крудова
Из какого копытца напиться

В повести о школьнице автор поднимает серьезные проблемы об отношении к порученному делу, о верности, о дружбе, о честности и чувстве долга.

Рекомендуем почитать
Настойчивый характер

В сборнике рассказов и повестей: «Настойчивый характер», «О нашем друге Рауфе», «Секрет Васи Перункова», «Абдуджапар», «Дорогие братья», «Подарок», рассказано о героической работе учащихся ремесленных училищ на фабриках и заводах в годы войны. Художник Евгений Осипович Бургункер.

Вы — партизаны

Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.

Музыкальный ручей

Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.

Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.