Швейцарский счет - [44]

В десять утра центральная площадь Берна, Барренплатц была уже запружена вездесущими туристами. Прибившись к небольшой группе японцев, Алиса постояла возле тюремной башни, полюбовалась необыкновенной, по-разному блестящей брусчаткой, обогнула солидное здание Центрального Швейцарского банка и свернула на Маркгассе. Остановившись у витрины с похожими на цветочные клумбы дамскими сумочками от Prada, Fendi, Miu-Miu, она заметила, шедшего за ней, высокого сутулого мужчину в мягкой шляпе и черном мешковатом плаще. Он остановился в нескольких метрах от нее и принялся внимательно изучать лысый манекен во фрачной паре и ботинках от Gucci. Алиса похолодела, но по некотором размышлении, решила, что боится собственной тени и, что случайный прохожий еще не повод для паники.

«Вам, председатель, пора лечиться электричеством!» – вспомнила она фразу, которую частенько повторял Марк, когда она начинала нервничать. Кажется, это цитата из какой-то известной книги, но вот откуда конкретно Алиса вспомнить не могла. Решив не поддаваться панике, она смело вошла в небольшой бутик, где проторчала около часа, выбирая обновы. Два молоденьких клерка суетились около нее, вывалив на прилавок целый ворох разноцветного тряпья и без передышки расхваливая достоинства последних моделей. Алиса предпочла старую коллекцию с пятидесятипроцентной скидкой и язык жестов, дабы не выдать себя русским акцентом, после чего мальчики потеряли к ней всякий интерес – ни заработать, ни разговором душу отвести. Скучища. Остановившись на маленьком черном платье, атласных брюках и лазурного цвета топе, контрастирующим с ее пламенно рыжими (теперь) волосами, облегчила кошелек на сто тридцать пять франков и вышла на улицу.

Томно зажмурившись, подставила лицо горячим лучам солнца, наслаждаясь теплом, свободой и мимолетным щекочущим ощущением счастья, счастья беззаботной молодой женщины, сделавшей себе пусть скромный, но подарок. За все утро она ни разу не вспомнила о Марке. Муж приходил к ней каждую ночь. Во сне. Молчал, грустно качая черноволосой головой. Он был очень бледен, прерывисто дышал, будто ему невыразимо тяжело, и все смотрел на нее, подолгу, не отрываясь, точно хотел запомнить каждую черточку ее лица, малейшую складочку, каждую веснушку. Алиса пыталась спрашивать его, как ему там «по ту сторону жизни»? Но он только смотрел на нее большими печальными глазами, будто не решаясь приблизиться к юной вдове, потом поворачивался и уходил. Такой родной, близкий, милый. И сколько ни молила его Алиса остаться подольше, сказать ей хоть слово, он был неумолим. Она просыпалась от собственных всхлипываний с мокрыми от слез щеками, утыкалась в подушку и глухо выла от тоски. Сон повторялся каждую ночь. Один и тот же. В деталях. Марк был одет в старые потертые джинсы и джинсовую футболку, ту самую, в которой она увидела впервые, когда приехала наниматься компаньонкой. Алиса настолько свыклась с его предрассветными визитами, что, укладываясь в постель, непременно душилась духами, купленными после их тайного бракосочетания в Париже. Их она по счастливой случайности обнаружила в кармашке куртки. Эта была последняя ниточка, связывавшая ее с прошлой жизнью, с Марком. Она подолгу любовалась причудливой формой стеклянного флакона, иногда целовала его, вдыхая тонкий танцующий аромат вербены. «Он любил этот запах», – бормотала она, укрываясь пропахшим табачным дымом одеялом и настраиваясь на очередное эзотерическое свидание. А позапрошлой ночью Марк неожиданно заговорил, тяжело вздохнув, он произнес:

– Лиса. Будь осторожна.

Алиса, смирившаяся с немыми сновидениями, была ошарашена, и смысл сказанного дошел до нее не сразу. Тающий силуэт мужа обернулся и повторил:

– Осторожнее, Лиса. Береги себя.

Алиса проснулась встревоженная, весь день не находила себе места, изнывая от снедавшей ее тревоги. Потом поуспокоилась, а вчера Марк не приходил. Впервые за последние три недели, и девушка решила, что его душа успокоилась, и порадовалась за него. И сегодня она ни разу не вспомнила о Марке, а это могло значить только одно – саднящая рана в том месте, где предположительно обитает душа человеческая, начинает покрываться прозрачной пленкой пока соединительной ткани, то есть до рубцевания еще далеко, но процесс начался, слабо, неуверенно, едва заметно, но пошел.

– Кажется, выздоравливаю. Это надо отметить! – решила она и, почувствовав дразнящий запах горячего шоколада и свежих булочек, долетавший из кофейни напротив, быстро побежала через улицу.

Прогрохотавший мимо и сияющий, как все в Швейцарии, красный трамвай, водворил в ее сердце забытое ощущение мира и покоя.

Войдя, она выбрала место у окна, заказала чашку горячего шоколада с миндальными пирожными и принялась рассматривать прохожих. У толстой тумбы с афишами отчаянно спорили двое мужчин, один из них был в полицейской форме. Они размахивали руками, тыча в какой-то плакат. Прищурившись, Алиса разглядела собственную фотографию, над которой аршинными буквами было написано по-немецки:

– «Внимание! Розыск!»

Радужное настроение улетучилось в мгновение ока, она испуганно втянула голову в плечи, торопливо нацепила солнцезащитные очки, осторожно огляделась по сторонам и помертвела.