Швейцарский счет - [36]
Медленно-медленно, будто пробуя, твердо ли она стоит на ногах, Алиса побрела прочь. Да и куда ей было торопиться? За церковными воротами затаились беды: голод, скитания и бесконечный бег в никуда…
Девушка подняла воротник куртки, втянула голову в плечи и поплелась по узкой улочке, стараясь держаться в тени, хотя скупой свет редких фонарей не представлял особой опасности. Эх, как же теперь найти Галю? Может, вернуться на то место, где они встретились? Но Алиса не помнила ни названия улицы, ни кафе, в котором она когда-то так славно поужинала объедками. Положение аховое. И Алиса решила положиться на судьбу, куда кривая вывезет. Говорят, из двух зол выбирают меньшее. А тут и выбирать-то, собственно говоря, не из чего. Куда ни кинь везде клин.
– Тю! Чахлик Нивмерущий, ты, чи шо? – справа, со стороны небольшого плохо освещенного сквера послышался знакомый сипловатый голос и озорные матерки. – О-е-е, царица небесная, яка ты страшна! – застрочила говорливая Галина.
Она вынырнула из темноты так неожиданно, что Алиса замахала руками, отшатнувшись от похожего на большой холодильник создания в белой кожаной мини-юбке и пурпурных ботфортах, туго обтягивавших полные икры проститутки:
– Ой, как напугала-то! – выдохнула Алиса.
– Ты менэ нэ чурайся, – добродушно хохотнула Галя, ее певучий украинский говорок на окраине Берна приятно ласкал слух. – Иль нэ признала Халю? А то – моя товарка Анжэла, – и пышная Галя кивнула на плетущуюся сзади тощую длинную, как цапля, девицу в легких не по сезону белых брюках и блестящей куртке цвета испуганной мыши. – А я знала, шо батько Жан брэшет, шо ты ушла куда хлаза хлядят. К рукам прибрать хотел? В монашки тэбэ ахитировал? От, тыхоня хренов! Такую красотку решил прикарманить, кукиш тэбэ! – она внезапно повысила голос, повернулась в сторону храма, вызывающе подбоченилась и показала дулю. – Мы с Анжелкой тут второй день дежурим, все тэбе выхлядаем, – не унималась Галина, не обращая внимания на стоявшую с разверстым ртом Алису, силившуюся вставить в канонаду Галиного монолога хоть словечко. – Я сразу с Мухаметом сховорылась, пришла до тэбэ, а тэбе тю-тю. Нэма, ховорит, вашей Альки, свалила и адрэсочка не оставила. Святоша чертов, набрехал и оком нэ морхнув! А я нэ дура! Сообразила шо к чэму. Охмурил, думаю, выручать дивку надо! Тэбэ то есть, – и Галя легонько толкнула Алису в грудь, от чего Алиса зашаталась и едва не села на асфальт. – Ой! – спохватилась Галя, заметив, как побледнела Алиса. – Зовсим худо? Видон у тэбэ, як пять рокив не кормили. Давай прысядэм, пивка хлебнешь.
Она с размаху плюхнулась на широкую деревянную скамью и, порывшись в обвисшей холщовой сумке, быстро достала жестяную банку. Приятный щелчок, и из узкого отверстия воскурился белесый дымок.
– На, подкрэпысь, – наклонившись, Галина протянула металлическую колбу Алисе.
От нее резко пахнуло гремучей смесью дешевого алкоголя и крепких сигарет. Алиса поморщилась и отстранила банку:
– Нет, девочки, спасибо. Боюсь, что вообще идти не смогу. Пейте сами.
– Ха! А мы бэз хорючэго, як бэз воздуха. Нияк.
– Допинг, – вставила помалкивавшая до сих пор подруга Галины.
Ее крючковатый, лиловый от холода нос, нервно зашевелился, будто у закоренелой алкоголички, почуявшей заветный шкалик. Без тени смущения она извлекла из кармана плоскую фляжку, торопливо отвинтила крышку и присосалась к горлышку. Сделав два-три мощных глотка, шумно выдохнула и блаженно улыбнулась, обнажив длинные передние зубы.
«Надо сказать им, что меня ищут. Подводить их под монастырь я права не имею. Загремят под фанфары ни за что ни про что. Реально. И почему у худых всегда зубы лошадиные? – вяло думала Алиса, разглядывая обтянутые кожей торчащие скулы Анжелы. – Или наоборот. Почему люди с лошадиными лицами всегда тощие? Может, это как-то связано?»,– в висках противно ныло, в голову лезла какая-то тарабарщина. Алиса сообразила, что у нее снова поднимается температура. И она решилась:
– Девчонки, я вам очень благодарна, но вот связались вы со мной зря. Меня полиция разыскивает, – бухнула она и сразу почувствовала громадное облегчение. Больше никакой ответственности. «Теперь будь что будет. Дальше решать им».
– Хм, нас тоже, – басовито гоготнула Галина.
– Время от времени, – едко заметила Анжела и снова припала к фляжке.
Хлебнув, она неприлично рыгнула, исторгая из глубин организма противный запах сивухи.
– А что натворила? Стянула чего?
– Хуже, – покачала головой Алиса. – Нет. Не так. Ничего я не творила. Просто полиция думает, что я четверых мужиков убила. Теперь ясно?
Ее слова подействовали, как струя нервно-паралитического газа, Анжела застыла, будто гипсовое изваяние, крепко прижав к груди фляжку с бесценным виски, Галина зафиксировала свой мощный торс под углом в сорок пять градусов, выкатила голубые глаза и теперь свирепо вращала глазными яблоками то в сторону Алисы, то в сторону окаменевшей Анжелы. Спустя пару минут, она, наконец, опомнилась и озадаченно присвистнула:
– Ясно, шо дэло темное.
Временный паралич видавших виды проституток заставил Алису засомневаться в правильности принятого решения. Девчонки перепугались не на шутку, и Алиса поняла, что попытка спихнуть свои проблемы на чужие плечи провалилась. Ну, как кинут они ее сей же час? И куда она тогда?
Профессиональный интерес частного детектива Ольги Палевой приводит ее к расследованию серии убийств, всколыхнувших тихий подмосковный городок. Как определить грань, отделяющую законопослушного гражданина от матерого убийцы, презирающего человеческие законы? Много ли нужно для того, чтобы переступить эту черту? В подобных случаях для следователя становится важным не просто вычислить преступника, но и разобраться в глубинах человеческой психологии, докопаться до мотивов, толкающих человека совершить, казалось бы, немыслимое.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.