Швейцарский счет - [32]
– Вы сегьезно хвогаете, дочь моя. У вас сильная лихогадка. Пневмония и сильное негвное потгясение. Мольчать-мольчать, – торопливо зажал он ей рот ладонью, видя, что Алиса пытается протестовать. – Сестга Иветта – вгач, она осмотгелья вас и о-ля-ля …
С этими словами отец Жан ловко сунул ей подмышку диковинный пластиковый градусник, который спустя мгновение тревожно заверещал.
– Тгидцать девять и тги, милочка. Пгимите пилюли. Покой и сон. Вам нужно восстановиться. А потом думать, что делать дальше. Днем за вами ходит сестга Иветта. Ночью ее сменю я. И мольчать, я сказаль, – сверкнул он глазами, заметив, что Алиса снова открыла рот. – Все газговогы потом.
Он поднялся и направился к выходу, но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу:
– Да, забыль. Пгиходиль Галина, я сольгаль ей, что ви ушля в неизвестност.
– Но зачем? – попробовала возразить Алиса, приподнимаясь на локтях.
– Она и ее способ жить вам не пага, – отрезал святой отец и, не оглядываясь, вышел.
В дверь проскользнула тощая черная фигура матушки Иветты. Она деловито подошла к постели, приложила ко лбу Алисы сухонькую ладонь, громко цокнула языком, примостилась на стоящий рядом стул и принялась буравить Алису крохотными черными глазками. Немой приказ матушки Алиса приняла со смирением и послушно закрыла глаза. Монахиня начала вполголоса читать молитвы, и в голове Алисы сделалось легко и пусто, потом откуда-то из подсознания выплыли знакомые звуки «Вальса цветов» Чайковского, они подхватили обессиленную душу девушки и закружили ее в плавном хороводе чудесной мелодии, унося прочь болезнь и тоску, страх и отчаянье. Перед глазами расцветали пенистые шапки благоухающей сирени и гортензий, и Алиса чувствовала их резкий дразнящий запах, тело сделалось невесомым, душа летела, будто стремясь вырваться из душного тела и воспарить в небесную высь. Маленькие золотые пчелки роились перед разгоряченным лицом Алисы, она жмурилась, ослепленная их ярким свечением, и пыталась отмахнуться:
– Не так близко, дурочки! Дайте вас рассмотреть.
Что-то мокрое и холодное потекло по вискам, и она нехотя разлепила веки, недовольная, что прервали ее волшебные видения. Сестра Иветта озабоченно натирала ее голову вонючей жидкостью, бормоча под нос французские слова, за ее спиной стоял встрепанный мальчик-служка с белым подносом, на котором Алиса разглядела несколько шприцов. Непонятно откуда возникло обеспокоенное лицо отца Жана-Пьера, он крепко сжал запястье Алисы, пытаясь нащупать пульс. Алиса вымученно улыбнулась, ей хотелось подбодрить своих спасителей, сказать им, что ей очень хорошо, но почувствовала, что снова уплывает в зазеркалье болезни, и только слабо шевельнула пальцами.
– Mon Deu, она умирает, – волновался кюре, приподняв веко девушки и наблюдая ее гаснущий взгляд.
– Ничего, ваше преподобие, поживет еще, – глухо проворчала старуха, ловко втыкая тонкую стальную шпажку иглы в худое бледное предплечье. – Кризис. Бред. Галлюцинации. Но она молода… Все в руках Господних. Аллилуйя, – истово перекрестилась она, складывая шприцы один за другим в металлический поднос, за которым прятался перепуганный Жюльен. – Идите, святой отец. Я сделаю, все что нужно, – она чопорно поджала тонкие губы и решительно взялась за молитвенник. – Святая молитва, вот что ей сейчас нужно.
– Хорошо, сестра. Я сменю вас ночью, – кюре с беспокойством посмотрел на резко похудевшее с лиловыми полукружьями лицо Алисы, на высокий лоб усыпанный бисеринками пота, благословил мятущееся в горячке тело, и понуро отправился восвояси.
Монахиня уткнулась в требник и монотонным, будто по покойнику, голосом принялась бормотать псалмы. Временами, она откладывала книгу прочь, измеряла температуру больной и укоризненно качала маленькой сухой головой, обтирала лицо и открытые части тела Алисы душистым уксусом и вновь принималась за вязание. Но закончив два-три ряда, откладывала его прочь и снова принималась за обтирание и молитвы. Каждые четыре часа монахиня с треском извлекала из упаковки новый шприц, набирала из стеклянных ампул лекарства и вкалывала их едва слышно стонущей Алисе в бедра и предплечья, оставляя на гладкой коже неряшливые бурые кровоподтеки.
– Прости, деточка, надо, – шепотом приговаривала она, поглаживая и крестя проколотую кожу.
Несколько раз она снимала со стены распятие и с молитвой прижимала его к потрескавшимся обескровленным губам больной.
– Поцелуй, Иисус сил тебе даст. Исцелит, – вполголоса говорила старая монахиня, и глаза ее блестели фанатичным блеском.
И действительно девушка перестала метаться, задышала ровнее, щеки приобрели слабый желтоватый оттенок.
Около полуночи явился отец Жан, устало опустился на стул и спросил:
– Ну что?
– Пока тяжело. Эта ночь переломная. Или переборет. Или…,– решительно тряхнула головой сестра Иветта.
– Может быть, вызвать скорую помощь?
– И отправить девочку в тюремный лазарет? – насмешливо скривила губы монахиня. – Хотя, я сразу настаивала на обращении в полицию.
При слове «полиция» больная застонала как-то особенно жалостно, и отец Жан с сестрой Иветтой невольно переглянулись.
– Ладно. Подождем еще, – решился кюре.
Профессиональный интерес частного детектива Ольги Палевой приводит ее к расследованию серии убийств, всколыхнувших тихий подмосковный городок. Как определить грань, отделяющую законопослушного гражданина от матерого убийцы, презирающего человеческие законы? Много ли нужно для того, чтобы переступить эту черту? В подобных случаях для следователя становится важным не просто вычислить преступника, но и разобраться в глубинах человеческой психологии, докопаться до мотивов, толкающих человека совершить, казалось бы, немыслимое.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.