Шусс - [31]

— Он выиграл, — закричала она. — Он спустился по трассе Мене и не упал. Лыжи вели себя великолепно. Я приглашаю прессу на послезавтра, прежде всего местную: «Дофине», «Провансаль», «Нисматен» и еще несколько. Потом я хочу организовать большую презентацию в Альп-д’Уэц. Жорж, на этот раз мы попали в яблочко!

А я, кивая головой в знак согласия, про себя говорил: «До чего же мне на все на это наплевать, бедная моя старушка!»

Глава 9

Поль сказал:

— Перепиши все начиная с «бедная моя старушка». Ты помнишь, Берта сказала тебе, что собирается организовать презентацию. Далее твои заметки стали совсем непонятны для читателя, у которого нет времени ломать голову, такого, как я. Выстраивай все по порядку, вместо того чтобы мешать в кучу. Последовательный рассказ о последних восьми или десяти днях — вот что я от тебя жду. Это не трудно, но поможет тебе успокоиться.

Хорошо, я начинаю снова. Эвелина, которую я ввел в курс дела, была даже довольна.

— Если дело пойдет, — сказала она, — мамаша получит хороший куш, а она, как считал папа, в этом очень нуждается. Он в делах был нуль, но за ним стояли люди, думавшие за него.

А я потирал руки. Это счастье, что Берта будет целиком захвачена своими заботами и амбициями. Когда я ей объявлю, что Эвелина и я… Она нас прогонит, как в дурной мелодраме. И мы станем свободны. Ее положение наконец прояснится, и все устроится. Вот тогда-то все и полетело в тартарары. Прошло два дня, как вдруг мадам Гиярдо позвала меня:

— Звонит мадам, она хочет с вами говорить… Сказала, что это очень важно.

Я крикнул в люк Эвелине: «Я пойду, звонит твоя мать», и кинулся в дом, охваченный мрачными предчувствиями. Деррьен заболел, или поссорился сильнее обычного с Лангонем, или еще одна забастовка на фабрике, такое уже случалось. Запыхавшись, я схватил трубку:

— Что случилось?

— Это ужасно, — запинаясь, бормочет Берта. — Необходимо, чтобы ты немедленно приехал.

— Но Эвелина…

— Эвелина… Я не могу видеть ее… Может быть, это она…

Рыдания. Берта сморкается и продолжает умирающим голосом:

— Я только что получила новое письмо. Алло, ты меня слушаешь? Оно пришло пять минут назад. На конверте штемпель Гренобля.

— Да, да… И что там написано?

— О, оно совсем не длинное! Два слова: «Он упадет». Буквы вырезаны из журналов, как и в первый раз. Кажется, ясно? Деррьен упадет. Они уверены, они решительно утверждают. Это неизбежно. А все, кого я Пригласила, здесь. Погода прекрасная. Спуск назначен на завтра. На что я должна решиться? Если бы ты был здесь, вместо того чтобы строить куры этой шлюшке.

— Эй, полегче.

— Именно так. Ее отец умер, но она вполне способна его заменить.

— Подумай, Берта, как она может быть опасной для Деррьена, будучи в Пор-Гримо? Это уж какое-то колдовство.

— А откуда я знаю? Я буквально схожу с ума. Но это точно, я чувствую, он упадет.

— Берта, не надо паники. Ты кому-нибудь говорила?

— Нет, конечно.

— Тогда дождись меня. Через два часа я буду в Изола с Эвелиной. Ты прекрасно понимаешь, что я не могу ее привезти просто так, без всяких объяснений. Кроме того, по моему мнению, надо собрать всех, кроме журналистов, разумеется.

— И Альбера?

— Да. Деррьена надо ввести в курс дела. Если это кого-то касается, то прежде всего его. Но поверь мне, ничего не произойдет. Это тебе прислали, чтобы позлить. Во всяком случае, я уверяю тебя, что Эвелина тут ни при чем. Посмотри на штемпель, когда письмо послано из Гренобля?

— Позавчера.

— Мы никуда отсюда не отлучались.

— Тогда кто?

— Может быть, кто-то с фабрики. Может быть, кто- нибудь из друзей Мареза. Даже может быть, кто-то из приглашенных тобой, чтобы спровоцировать инцидент, сенсацию дня. Ты представляешь себе заголовок: «Грозное предупреждение лыжам «комбаз-велос». Или хотят обвинить нас в попытке сделать себе рекламу. Все возможно.

— Но, Жорж, ты себе прекрасно представляешь, какая в этой игре ставка. Разве я вправе разыгрывать в «орла» и «решку» такое огромное состояние?

— Послушай, если ты остановишься, то сразу потеряешь все. Значит, надо продолжать, но приняв предосторожности. Ты вынуждена продолжать даже если сомневаешься в этом. Мы скоро все это обсудим. Запрись, ни с кем не разговаривай, я выезжаю.

Поль будет доволен, я воспроизвел этот разговор как можно точнее, чтобы дать почувствовать степень потрясения Берты. Она была сильно напугана, должен признаться, что и сам немного испугался. Такого рода угрозы, хотя они вроде и не являются угрозами… своими намеками пугают еще больше, парализуют разум и лишают его способности решать. Что ни делай, все равно проиграешь. Я все рассказал Эвелине, которая сначала отказалась ехать со мной.

— Нам было так хорошо вдвоем, Жорж. Если я туда поеду, я не смогу быть достаточно деликатной с мамой.

— Ты знаешь, все это меня так же мало трогает, как и тебя. Но надо соблюдать вежливость.

Последние слова заставили Эвелину взорваться.

— Мать уничтожила отца. Она держит тебя на коротком поводке и заставила поверить, что я составляю анонимные письма. И я же должна соблюдать вежливость. Нет, но…

— Я прошу тебя замолчать.

Я сказал это так сухо, что она сразу же замолчала. Но ее губы дрожали от гнева, а глаза метали в меня молнии. Эвелина повернулась ко мне спиной и начала кидать вперемешку на кушетку одежду, предметы туалета, обувь.