Шургельцы - [34]

Тут была и учительница, Нина Петровна. Она стояла как раз напротив Ванюша и пристально смотрела на него своими голубыми глазами, словно и не замечая Сухви.

Когда кончилась песня, она подошла к Ванюшу, все так же, не замечая Сухви, несмело, как школьница, пожала ему руку и попросила почаще собирать молодежь, разучивать песни. Потом взглянула на Сухви, смутилась, протянула ей руку. Но Сухви руки не подала, сдержанно кивнула. Ванюш, улыбаясь, посмотрел на Сухви, сказал: «Ну что ж, давай поможем. Хотя я ноты не совсем хорошо знаю, но вместе научимся». Сухви пробормотала невнятно: «Нет времени» — и, глянув быстро, исподлобья, пошла к подругам, усевшимся на длинных скамейках рядком, как птицы на крыше. Учительница еще раз поблагодарила Ванюша, отошла к своим ученикам.

Сухви поправила платок, как бы нечаянно взглянула туда, где сидела учительница, тревожно вздохнула. Место рядом с ней пока пустовало. Ванюш стоял с парнями у окна, под приоткрытой форточкой, курил. Ягур что-то рассказывал, и все хохотали. Потом он поднял воротник, нахлобучил малахай, так что лица почти не стало видно, прищурился, сморщил губы и нос, сказал строго:

— Раз вовремя нет картины, составляю акт. Пора понять, товарищ директор клуба.

Все расхохотались еще веселее, еще громче.

Но некоторым девушкам не до шуток было.

Сухви стояла мрачная. Манюк окликнула ее:

— Что с тобой случилось?

— Нехорошо вроде.

— Пойдем выйдем.

— Я одна.

Сухви вышла на крыльцо. Смотрела на знакомую улицу и дома по обе стороны, удивилась: все ей теперь казалось чужим и почему-то грустным, даже деревья, которые они высадили около клуба. Голые сиротливые ветки стыли на морозе, вздрагивали от ветра.

Открылась дверь — Сухви не обернулась, стояла задумавшись, Ванюш подошел неслышно, снял с плеч Сухви шаль, накрыл ей голову, заслонил ее от ветра, спросил:

— Почему стоишь здесь?

— Освежиться вышла. Нехорошо так, не ходи за мной. Люди увидят.

— Да что ж тут плохого, если мы вместе? Ведь Сухви… Сухви, я ведь тебя…

Она будто испугалась, отстранилась, посмотрела враждебно:

— Иди, Ванюш…

Ему стало горько. Сказал обиженно:

— Хорошо, хорошо, девушек пришлю. Одной ведь скучно…

— Не надо, я и Манюк предупредила. Одна побуду. Иди, не заставляй упрашивать. — Сухви сняла руки с перил, и Ванюш увидел написанные на снегу буквы «В» и «С» и рядом вопросительный знак. Девушка встрепенулась, мгновенно прикрыла буквы ладонью. Но вопросительный знак, похожий на маленький ковшик, так и остался неприкрытый.

— Наравне со всеми работаешь в колхозе да учишься еще, — конечно, не хватает здоровья, — сказал Ванюш, понимая, что говорит скучно и не те слова.

— Вовремя не учились мы… Вон иные выучились, учительницами стали, умными. — Сухви поправила платок и так же обиженно сказала: — С них теперь иные парни глаз не спускают, не налюбуются.

Но Ванюш, видно, не понял.

— Ничего, Сухви, учиться никогда не поздно, — успокоил он ее. — Пойдем, кино начинается…

— Ты войди, я потом…

Люди все шли в клуб. Тарахтел динамик. В зале зажгли свет, луч упал на лицо девушки. Оно показалось парню задумчивым, очень милым. Из-под изогнутых черных бровей большие карие глаза девушки смотрели непонятно, загадочно.

Заведующий клубом Линкин объявил:

— Дайте тишину. Смотрите картину про Чапаева.

Ванюш нехотя ушел от Сухви. Через несколько минут вошла и она, села рядом с Манюк на дальних скамейках. Детвора захлопала. На экране замелькали кадры, люди заговорили по-чувашски, и все ахнули. Старые нарадоваться не могли.

— Спани, вот дожили мы, по-нашему сам Чапай говорить начал, — всплеснула руками Плаги-ака. — Ты что молчишь? — не унималась она. — Твой сын такой же шустрый, как Чапай, в работе. Тебе радоваться надо!

— Сваха, что говоришь-то? До Чапая нашим сыновьям разве дотянуться? Вон он как умел народ подымать. А в нашем колхозе правленцы как барсуки, больше для себя стараются.

— Правда твоя, правда, — согласилась старуха.

Кончилась картина. Сухви сразу пошла домой. Ванюш выбежал на улицу, зашагал следом, но тут его остановил Шихранов и долго расспрашивал о бурундуковцах, говорил о завтрашнем наряде. У парня на душе было тошно, неспокойно. Когда Шихранов свернул домой, Ванюш побежал бегом, но увидел лишь, как в конце Сюльдикассов мелькнул белый платок, захлопнулась калитка. Он пришел к ее дому и стоял под окнами, пока не зажглась лампа и не протянулась к белым занавескам рука любимой девушки.

НЕТ ПОКОЯ

Однажды Ванюш задержался на ферме, возвращался поздно. Впереди него шли люди, и вдруг он увидел — один упал. Другой склонился, теребит, поднимает, а тот все подняться не может. Ванюш подбежал на помощь: оказалось, это учительница Нина Петровна, а на земле лежит Ягур.

— Что случилось?

— Да вот баянист наш заболел, видно. Шел-шел, да и упал, и гармонь вся в снегу.

Видно, та ночь в пургу не прошла Ягуру даром, все перемогался, работал, шутил, чудак, не хотел отставать от других. Сейчас он совсем ослаб, даже голову не мог держать. Ванюш приподнял его, Нина Петровна взяла под руку, Ванюш обнял, и они бережно повели Ягура домой. Нина Петровна сказала растерянно:

— Ах, как обидно. За него обидно, и нам что делать. Ведь он у нас баянист, а скоро смотр самодеятельности.