Шургельцы - [100]

— Что же это у вас за жалобщики? — спросил он. — Написали, что ничего не взошло, что надо скорей перепахать под зябь, виновников привлечь к ответственности. — Агроном рассердился. — Безобразие какое. У вас же этот участок не хуже, чем основные посевы озимых в некоторых колхозах района. Почему жалуются? Анонимки в райисполком прислали. И когда ж это кончится?

Хозяева пожали плечами.

— По анонимкам стоило ли беспокоиться, приезжать? — сказал тихо Ванюш.

— Однако хорошо, что приехали, по крайней мере мы агронома увидели. Помощь, — сказал Салмин. — Конечно, мы понимаем, что зеленая масса не выход. Ответственность большая. Но не морить же скот. Вот и проявили, так сказать, инициативу.

— В данном случае инициатива была неплохая.

— Проявить-то проявили, — сказал Ванюш, — но и досталось нам немало. Так и ждешь, что кто-то всадит нож в спину. И всего-то их раз-два и обчелся. Большинство понимает, что к добру, что к худу. А вот эти «раз-два» все же имеют силу, раз по их анонимкам приезжают…

— Да, замечание справедливое и горькое… Но ведь анонимщиков этих вы, наверное, знаете, ваши же сельчане. Надо их вытащить на свет божий, всыпать как следует, чтобы отбить охоту…

— Да когда нам? Нам бы с работой справиться, ведь едва-едва тянем. И противно руки марать.

— Ну это ты зря, Ванюш. Бороться, конечно, надо, и мы этот сорняк выполем.

Шли они весело другой дорогой, обошли место, где срослись три оврага. Были они болотистые, заросли камышом, осокой, сорняками.

— Вот здесь у нас много земли пустует, — сказал Ванюш. — У меня есть один план, я его пока только Ефрему Васильевичу коротко рассказал…

— Интересно, интересно, — остановился Демченко.

Ванюш, перепрыгивая с кочки на кочку, нарвал небольшой пучок травы, вернулся.

— Этот сорняк, а его много тут, — показал он осоку и мелкий камыш, — частью пойдет на покрытие крыш, частью на корм. А землю, я думаю, надо осушить, прорыть каналы, дать воде стечь.

— Идея хороша, — похвалил Демченко.

— Я слышал, будто есть такие тракторы, на болотах работают. Вот если бы МТС затребовала такую машину?

— Такие тракторы на гусеницах-подушках уже есть, — сказал Демченко. — Но мало еще, нам пока не достать. А земля здесь богатая, ила много.

— Беда в том, что с каждым годом болото больше становится, — сказал Салмин.

— Опять нас будут бить, — усмехнулся Ванюш.

— Да как же, найдутся, — сказал Демченко, — не без того. Но вы ведь тоже не беззащитные. А я вас теперь поддержу.

Салмин и Ерусланов были рады — будто камень с плеч упал. Они пошли в село. Ванюш держал под мышкой снопик болотной травы, — она шуршала, как на болоте при слабом ветре. И запахом тянуло болотным. Кругом было тихо, лишь пролетали вороны, лениво каркая. Да вдали на зяби тарахтел старый трактор. За рулем так и остался Роман, а рядом с ним, в белом халате, — Анук. Она иногда спрыгивала с трактора, брала лопату, откидывала землю, прилипшую к лемехам трехлемешного плуга, и снова садилась рядом с парнем. Тракторист, увидев возвращавшихся в село хозяев и гостя, помахал фуражкой. Девушка тоже махнула рукой, улыбнулась.

— Хорошие люди у вас. Потому и мой друг по заводу не хочет с вами расставаться, — сказал агроном.

Они были уже недалеко от села, когда им повстречалась Прась. Оказывается, агроном знал ее — выступала на совещании.

— Она у вас острая, — сказал он. — Бюрократов ругала, самого Митина. Просилась в свой колхоз.

— Да, она у нас открытая, смелая, — похвалил ее Салмин.

Прась вышла им навстречу, вынула из сумочки лист бумаги, протянула Салмину. Все поздравили ее с назначением, а она деловито сказала:

— Вот счет на лекарства. На завтра выделите одну подводу.

— Ну, началось, — засмеялся Салмин, — теперь покою не даст.

— Значит, обещаете? — спросила девушка и, немного смутившись, попрощалась, свернула за угол.

В переулке ее дожидался Прухха.

— Не послушалась все же, взяла направление, — пробормотал он, кусая губы. — Я знаю, зачем ты это сделала, нас не обманешь.

— Прухха, ничего ты не знаешь. Раз пришел меня встречать, пошли быстрее. Ты же пьян. Неудобно перед людьми.

— Я не вор, нечего меня стыдить. Я не карьерист, мне посты завов или там предов не нужны… А к тебе я пришел прощаться.

Девушка остановилась, низко склонила голову.

— Так-то. Либо сейчас со мной в город, сейчас же, либо прости-прощай. — Прухха сильно качнулся, но выправился, тупо повторил: — Сейчас же.

— Сейчас же не могу, — тихо сказала Прась.

Был тихий осенний день. Солнце поднялось поздно, грело слабо. Трава, сохранившаяся возле заборов, крыши, ветки деревьев — все было покрыто тонким слоем инея.

В этот день Прась надо было ехать по делам в райцентр. Салмин ожидал ее в правлении. Лошадь давно была запряжена, а девушки все нет.

— Эккей, наверное, пошла пешочком в центр, — сказал старик. — Выезжайте, по дороге нагоните.

Председатель поглядывал на часы, смотрел в окно, раз-другой выходил на крылечко, все поджидал.

А в это время Прась топталась у дома Матви Капитуна, отца Пруххи, и никак не могла решиться постучать в калитку. Она видела, как вышли из избы Мешков и Маськин Иван, говорили:

— Вот ему быть бы председателем. Эх, напрасно родной наш человек уезжает.