Шура. Париж 1924 – 1926 - [97]
– Да, в нашу последнюю встречу ты упомянула, что едешь к ним. Как дела у Володи?
– Неплохо. Ну, насколько это возможно…
– Я тебя прекрасно понимаю.
– Они работают в одном такси, но в разные смены.
– Они бывают в Париже? Я очень хочу увидеться с Володей.
– К сожалению, нет. Мы все очень много работаем и никак не можем увидеться.
– Если ты теперь клиентка IRFE, то, должно быть, хорошо зарабатываешь.
Шура искренне рассмеялась.
– Какой же ты наивный, Гайто Газданов! Я не еду туда за покупками, я там работаю.
– Прошу прощения! – смущенно сказал Гайто.
– Ерунда! – махнула рукой Шура. – Все в порядке, я люблю свою работу.
Затем, вспомнив новогодние планы Люсии, Шура прибавила:
– У тебя есть какие-то планы на Рождество?
– Да, разумеется, есть, – серьезно ответил Гайто, словно его планы и правда были очень важными. – Я работаю.
– Очень жаль, – расстроенно сказала Шура. – Иначе я бы пригласила тебя к нам.
– Ты очень добра, как всегда. Но я не могу. Мы все решили еще несколько недель назад.
– Разве тебя никто не может подменить? Хотя бы на час или два?
– Я сам за себя, – улыбнулся Гайто. – У большинства моих коллег есть семья, друзья или возлюбленные. Я вызвался помочь им.
– Понимаю.
Такси тем временем добралось до IRFE. Шура открыла сумочку, но Гайто вежливо возразил ей:
– Нет, не нужно. Сама мысль о том, что я могу взять с тебя деньги за поездку, обижает меня.
– Но, Гайто…
Молодой человек вышел из автомобиля и подал Шуре руку. Та все еще пыталась придумать, как расплатиться с другом и не задеть его чувств.
– Гайто, я так не могу…
– Перестань!
– Большое тебе спасибо! Ты меня очень смутил…
Гайто стоял, а снег падал на его лицо и его волосы, превращая мужчину в героя, сошедшего с полотна русских художников.
– Я просто благодарю старого друга, – сказал он, не отпуская руку Шуры.
– Но меня ведь не за что благодарить.
– Ты ошибаешься. Ты так тепло встретила меня в тот день на вокзале… А сегодня пригласила отпраздновать с вами Рождество… Это очень важно для меня. Спасибо!
Шура почувствовала, как порозовели ее щеки.
– Тебе спасибо. Надеюсь, мы еще увидимся.
– И я. Давай заходи, не то замерзнешь.
Шуры улыбнулась и направилась к зданию. Почти дойдя до входной двери IRFE, она повернулась и воскликнула:
– С Рождеством, Гайто!
– С Рождеством, Александра Верженская! – с энтузиазмом помахав рукой, ответил он.
И вновь, пообещав однажды встретиться, они не обменялись ни адресами, ни номерами телефонов. У Шуры не было возможности подумать над этой странной ситуацией. Когда она вошла в IRFE, модный дом был охвачен суетой надвигавшихся праздников. Все с предвкушением ждали 7 января – модели весело расхаживали по комнатам, шелестели юбки, гладились ткани. Юсуповы решили закрыть IRFE на несколько дней, и все с радостью предвкушали выходные дни.
Элегантные новогодние украшения, которые княгиня Ирина сделала лично в середине декабря, уже создавали в помещении теплую, гостеприимную и праздничную атмосферу.
Князь Юсупов тем временем открыл филиал IRFE в курортном городе Ле-Туке. Его управляющей стала Антонина Рафаиловна Нестеровская – бывшая балерина и жена князя императорской крови Гавриила Константиновича. Вскоре после этого открылся лондонский филиал на Беркли-стрит, которым управляла изысканная англичанка – миссис Энсил. За ним последовал филиал в Берлине, в доме Радзивиллов на Паризерплатц.
Влияние модного дома дало князю Юсупову возможность продемонстрировать свой изысканный вкус и художественный талант в различных сферах. К примеру, сотрудничая с бельгийским бароном Эдмондом де Зюиланом, Феликс открыл магазин фарфора на улице Ришенпас – соседней с Дюфо, где располагался IRFE. Он также принял участие в оформлении трех парижских ресторанов: «Ла-Мезонетт» госпожи Токаревой на улице Монт-Табор, «Лидо» с фресками на сюжеты венецианского карнавала работы Шухаева на той же улице и «Мон-репо» на авеню Виктора Гюго, спроектированного в русском крестьянском стиле.
Одежда, выпускаемая IRFE, также менялась и совершенствовалась – модели становились более элегантными, и даже повседневные или спортивные варианты отличались особой женственностью и привлекательностью. В тканях, разрезах, деталях швов, вышивках, легких шалях, ниспадавших с плеч, а также в асимметричной юбке, характерной для покроя IRFE, скрывались аристократизм, благородство и очарование. Платья из шелка, шифона, муслина, атласа, крепа, черного кружева, бархата, чистой шерсти или тонкого льна, сшитые с удивительным умением, менялись от сезона к сезону – к ним предлагались то бархатные или парчовые накидки, то теплые меховые вставки.
1926 год стал особенным для четы Юсуповых, ведь именно тогда они выпускают собственную линию парфюма, состоящую из четырех ароматов – Blonde, Brunette, Titiane и Grey Silver, для блондинок, брюнеток, рыжих и дам с седыми волосами. Все ароматы включали в себя сильную восточную ноту, а к оформлению бутылочек приложила руку сама Маргарита Греческая. Пока что презентации проводились в стенах IRFE, однако все с нетерпением ждали массового запуска парфюмерной коллекции, и дом номер десять бурлил в радостном предвкушении.
Роман турецкой писательницы, который вы держите в руках, переиздавался на родине автора около сорока раз. История любви царского офицера и молодой дворянки впечатлила читателей не только в Турции – книга переведена практически на все европейские языки и по ее мотивам снят сериал «Курт Сеит и Александра». Конечно, многие страницы романа, повествующие о России, могут вызвать у отечественного читателя невольную улыбку, но, с другой стороны, мы не можем не испытывать симпатии к турецкой писательнице, создавшей на основе реальных событий эту удивительную сагу. Раскроем тайну: Нермин Безмен далеко не случайно повествует о нашей стране с таким теплом и такой доброжелательностью: одним из главных героев книги является ее родной дед.
Вторая часть столь полюбившейся читателям дилогии о бывшем царском офицере Курте Сеите, в годы революции вынужденном эмигрировать из России, рассказывает о его судьбе в Турции. Расставшись с возлюбленной и женившись на молоденькой турчанке, Курт мучительно пытается найти свое место в жизни: открывает собственный ресторан в Стамбуле, работает на ипподроме, торгует керосином, бедствует и вновь богатеет. И все это время рядом находится его жена – верная Мурка, подарившая главному герою этой трогательной и трагической книги двух дочерей. Роман «Курт Сеит и Мурка» разошелся по миру совокупным тиражом в полтора миллиона экземпляров и вызвал самый горячий отклик у любителей литературы.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.