Шумим, братцы, шумим... - [15]
— Брак был с его стороны фиктивный! Недействительный! — гремит Надежда, и глаза ее сверкают. — Жилплощадь ему не отдадим. Пусть катится в свое Кемерово! У него не было намерения создать семью! Не было!
Но городской суд поддержал решение районного о расторжении этого, увы, вполне фактического брака и, следовательно, подтвердил право Игоря Мышкина на часть жилья. И Верховный суд РСФСР поддержал решение городского.
Наде все ясно как божий день!
— Районного судью Мышкин и Коршунов купили. Городской не вник, а Верховный блюдет честь мундира.
Надя убежденно считает себя жертвой преступной коммерческой сделки.
— Коварные Коршуновы продали меня Мышкину за кооператив. Они так задумали с самого начала. Продали! Продали!
Надежда путает: с самого начала она была не жертвой, а заинтересованной участницей брачной сделки. Жертвой она стала потом, когда убедилась, что не любима, не желанна, не нужна… Брак был действительным, реальным, с общей постелью и кастрюлями, но он был несчастливым, потому что с самого начала был безнравственным. Коварства не было, все искренне желали друг другу импортного барахла и квадратных метров. Но и любви не было в помине. А брак без любви не только аморален, но и непрочен, как несвязанный сноп. Вместо встречного влечения двух сердец были взаимные мещанские расчеты. Все хороши в этой истории, все персонажи друг друга стоят. И Надежда, и ее мама, и Игорь Мышкин поначалу жили не своим умом и чувствами, а доверились хитромудрому Коршунову.
Но и великий брачный" комбинатор Георгий Николаевич тоже грубо просчитался. Его многоходовка оказалась некорректной, а эндшпиль — проигранным. В итоге все потерпели поражение. Самого Коршунова попросили уйти из министерства, когда обнаружилось, с какими намерениями порадел он И. Мышкину. Игорев взнос на кооперативную квартиру для Коршуновых не понадобился по трагической причине: брат Игоря, Лев Мышкин, погиб в автомобильной катастрофе, и его вдова Лида осталась жить вместе с Коршуновыми на старой их квартире. Игорь Мышкин ютится по чужим углам — Надин брат, дюжий таксист Максим, держит оборону в Стремянном переулке и методично спускает с лестницы малогабаритного Мышкина, приговаривая при этом любимую сестрину присказку: "У-у, брачный аферист! Мотай в свое Кемерово!" Надежда с мамой не знают ни сна ни отдыха — жажда мести испепеляет их мозги и души.
Два года назад Надя не могла дождаться часа, когда вместе с Игорем отправится в загранкомандировку. Теперь она ждет не дождется минуты, когда Игорь в одиночку отбудет в Кемерово. Игорь же требует лишь соблюдения законного принципа квартирного дележа: Тихановым — тиханово, Мышкину — мышкиново. А что ему еще остается делать? Куда податься? Из Кемерова он давно выписался, бывшая его комнатенка в кемеровском общежитии гостиничного типа, естественно, занята…
А от столичной жизни он, право же, особой радости не получает. Ездит на работу с тремя пересадками — полтора часа в одну сторону и тем же манером обратно. В министры не выбился, трудится инженером в райжилуправлении. Аллу Пугачеву видит по-прежнему только на телеэкране — в гости она его почему-то не приглашает.
Однажды месткомовский культорг дал Мышкину билет на спектакль "Три сестры". После реплики Ольги: "Скорее в Москву" засмеялись не только Тузенбах и Чебутыкин. В третьем ряду амфитеатра грустно улыбнулся Игорь Григорьевич Мышкин…
Все свое несу с собой
Я пришел в больницу навестить друга.
В гардеробе снял шапку.
— Шапочки не принимаем. С собой.
Я снял перчатки.
— Перчаточки тоже с собой. Не берем.
Я размотал шарф.
— Шарфики не принимаем. С собой.
Я снял пальто.
— Пальтушечки с собой. Не берем.
Спорить — себе дороже. Прижал все барахло к пузу и пошел. Вслед слышу:
— Гражданин, номерок возьмите.
— Какой номерок? За что же номерок?
— Чтоб мы знали, сколько народу обслужили. Для отчету. Мы ведь на сдельщине работаем.
Такой трудный, но хороший день
Зрелый я человек, мудрый. Осмотрительный. Выхожу на работу собранный, глаза сузив. Жизнь прожить — минное поле перейти. Бдительность прежде всего.
Итак, переступаю порог любимой конторы. Внимание!
Встречаю в коридоре Орлика. Седой хищник, хитрюга и анонимщик. В последней подлянке и меня обдал грязью — за компанию. Его авторство вычислено однозначно. Не здороваться? Плюнуть в физиономию? Незрело. Непрактичное донкихотство. Еще одну катанет и уж обмажет не краем, а плеснет навозной жижей целенаправленно, в лоб. Улыбаюсь, протягиваю руку. Рукопожатие. Мудро. Очко набрано. Очко домашнего спокойствия. Очко сладкого сна.
Навстречу — Митя Тихацкий. Вчера назначен заведующим отделом нетканой пряжи. Митя знает, что мы знаем, что он ничего не знает о пряже, любой — тканой, нетканой. И он сам знает, что ничего не знает. Он пришел к нам из рок-группы. Он там щипал электрогитару. В музыке Митя разбирается тоже, как таракан в гидравлике. Группу разогнали по причине профнепригодности и идейной опустошенности. И тогда Митина теща пошла к одному хорошему большому человеку, который в юности дружил с тещиным папой, и большой хороший позвонил в нашу контору, и плохого электрогитариста Митю сделали никудышным заведующим отделом нетканой пряжи.
