Штурманы - [8]

Кругом, до самого горизонта, беспрерывно тянулся густой хвойный лес. Уже готов был отдать приказ: «Всем прыгать!», — когда услышал голос штурмана:

— Под нами озеро!

— Где? Где? — привстал командир.

Круглое, как блюдце, километра в три диаметром, оно было покрыто вроде бы тонким слоем снега. Местами на середине виднелись «окна» чистого льда, блестевшие стекляшками в лучах солнца, которое за минуту до этого робко выглянуло в разрыв облачности.

— Идем на посадку! — обрадовался Вадов. — Приготовить огнетушители! Стремянку!..

— Есть приготовить огнетушители! — откликнулся штурман.

Заметив пилота с разбитой головой, Владимир осел, ухватился за что-то. Он впервые видел убитого товарища…

Командир резко повернул штурвал. Сдвинулась земля, поползла вверх и в сторону. Закрыла небо, покачалась, выровнялась, уперлась в нос самолета.

Пламя лизало обшивку крыла, и она белела на глазах — сгорала краска. «Только не взорвись! Ну, погори еще чуточку!» — заклинал самолет штурман.

Вздыбленная и лохматая, закрыв горизонт, приближалась земля. Казалось, самолет стоит на месте, а она сама мчится навстречу. Деревья набегали на самолет стволами, вершинами и быстро скрывались под плоскостью. Им не было счету. Наконец, белым необъятным полем надвинулся лед. Озеро качнулось, ушло вниз. Откуда-то из-за головы скатилось небо, заняв обычное свое место спереди и сверху. Вспышками замелькали окна льда. Штурман поглядел на командира: как-то он посадит самолет?.. Тот был спокоен. Только пальцы его, сжимавшие штурвал, побелели да с волос на затылке на ворот мехового комбинезона стекали капли пота. На шее, под ухом, учащенно пульсировала темная жилка.

Вцепившись одной рукой в спинку сиденья, штурман в другой держал огнетушитель, веса которого не чувствовал. Время остановилось. Виделся взрыв — огромное пламя окутало самолет. Разлетаются горящие куски, с шипеньем врезаются в снег. Окутанные паром, катятся по льду. В неестественных позах в лужах маслянистой воды — обгоревшие тлеющие трупы.

— Командир, зачем гасить?..

— Гасить! — резко ответил Вадов.

— Но он же взорвется? И мы…

— Отставить разговоры!

— Спасем самолет — какая польза? Все равно уничтожать! Не оставлять же фашистам?..

— Молчать! И не вздумай бежать, когда посадим машину! Пристрелю!

Командир убрал газ. Мотор мягко, ворчливо зарокотал, потом захрапел, постреливая выхлопами газов.

Штурман нетерпеливо ждал неприятного провала самолета, толчка об лед. Он видел, как из-под колес брызнули струи снега, застучали по крыльям. Пробежав несколько сот метров, машина остановилась.

Вывалившись из кабины, командир разглядел в огне и клубах дыма на крыле только одного штурмана. Что-то стряслось с радистом.

— Где Молчанов? — крикнул он, сбивая огонь с нижней части мотора пенистой шипящей струей огнетушителя.

— Ранен! В кабине!..

Опустели огнетушители, но пламя еще не было сбито. Штурман скатился с плоскости. Бросился бежать к хвосту самолета.

— Куда? Назад! — закричал командир.

— К радисту!

— Снимай капот с мотора! — капитан торопливо стал раздеваться. — Снег! Снег таскать!

— Неужели затушим?

— Выполняй приказ!

— Командир! Я…

— Выполняй приказ!

Перевязав рукава и штанины комбинезона ремнями, снятыми с пояса и планшетки, Вадов быстро нагреб в него снег, действуя планшеткой, как лопатой, и потащил «мешок» на крыло. Вытряхнул снег на мотор.

— Принимай! — крикнул ему сзади штурман, заталкивая на плоскость капот со снегом.

Так, чередуясь, они таскали снег, пока не затушили пожар.

Колеблющиеся нити дыма, перемешанные с паром, поднимались над мотором и растворялись в вышине.

Обгоревшие, дымящиеся, черные от копоти летчики катались в снегу.

— К радисту! — вскочил на ноги командир, выплевывая попавший в рот снег. От него шел пар.

Молчанов, худой, бледный, светловолосый юноша, почти мальчик, с родинкой на верхней губе лежал посреди кабины. В откинутой руке зажат индивидуальный пакет. Командир, расстегнув его комбинезон, припал ухом к груди.

— Жив! Скорей аптечку и термос!

От горячего чая, влитого в рот, радист очнулся. Открыл глаза и долго смотрел невидящим безучастным взором. Заметив товарищей, чуть улыбнулся. Сказал виновато:

— Немного ранило… Вот здесь, в бедро.

Пошевелил рукой.

— Лежи смирно, Женя. Видим, — ответил командир, перевязывая ему ногу.

— Мотор затушили?

— Затушили, дорогой, затушили. Принеси-ка НЗ, — сказал Вадов штурману и, когда тот вернулся с коробкой, достал из нее плитку шоколада. Разломив пополам, протянул половинку Молчанову, другую спрятал к себе в карман.

— На, поешь, легче будет…

Радист медленно жевал шоколад. Штурман наблюдал за каждым движением его губ. Завязав коробку НЗ, командир пожал Молчанову руку.

— Ну, набирайся сил. Все будет хорошо. А мы пойдем осматривать самолет. Если что нужно, стучи в борт вот этим ключом…

На льду сказал негромко штурману.

— Мишу положи в переднюю кабину. Его комбинезоном укрой Молчанова да подстели парашют, а то холодно, как бы не замерз — крови много потерял. Да поглядывай по сторонам, если что — кричи меня. И — в башню, к пулеметам…

Штурман нехотя направился в кабину. Снимать с мертвого человека одежду неприятно, тем более, если приходится это делать впервые.