Штурманы - [6]
— Да знаете ли вы, что дети не его, а ленинградские, спасенные?.. Он их усыновил! А его дети воюют тоже! И меня он взял из детдома!
Александр с Дмитрием смущенно молчали.
— Попались бы вы мне на ринге, научил бы я вас вежливости…
А за окном по-прежнему темень. Заунывно воют струи, выскакивая из всех щелей и пробоин. В расплывчатом круге света фонарика белой мошкарой вьются снежинки.
Когда командир вернулся в пилотскую, Тулков встревоженно сообщил:
— Командир! С горючкой что-то не тово!..
— Что не тово? Говорите яснее.
— Уж больно быстро расходуется… Переключил на другой бак.
— Может, течь где? Не проверяли?
Иван Семенович внимательно ощупывал взглядом приборы.
— Командир! Давление бензина в правом упало! — скороговоркой выпалил Родионов.
Иван Семенович наклонился к приборной доске второго пилота. Размышлял секунду.
— Выключить правый двигатель!
Борттехник бросился выполнять команду.
Смолкло гудение правого мотора, надсадно завыл левый, приняв на себя двойную нагрузку.
— Вот так-то лучше будет, — откинулся на спинку кресла командир. — Как-нибудь дотянем на одном.
— Видно, бензопровод где-то пробило? — поглядел на Дмитрия Александр.
— А может, бак.
— Может, и бак, лишь бы не загорелся мотор.
— Позовите штурмана, — сказал командир борттехнику и, когда тот явился, спросил:
— Сколько еще до линии фронта?
— Минут двадцать… Не больше.
— Долго. Надеть всем парашюты, но без паники.
Парашюты лежали в общей кабине. Это были парашюты летчиков-наблюдателей, с которыми обычно летали экипажи самолетов, где кресла пилотов не имели чаши для размещения парашюта.
Штурман, водя лучом фонарика, осветил горку парашютов.
— Держи! Кто там? — протянул парашют в темноту. — Держи следующий!
Со звоном заклацали карабины подвесных систем.
— Мой парашют никто не надел?! — властно спросил Родионов, появляясь из темноты.
— Можешь не беспокоиться. На! Держи! — протянул ему парашют Владимир.
Александр одним движением сверху вниз прицепил парашют. Подергал его, крепко ли сидит, ощупал руками.
— Послушай? Ты какой мне парашют подсунул?
— Как какой? Обычный!..
— А не рваный? — в руках Родионова вспыхнул фонарик, осветил грудь.
В парашюте виднелись пробоины. Из них белыми макаронинами торчали разрубленные стропы…
— И у меня негодный! — послышался от двери возмущенный голос Тулкова.
Включив фонарик, он водил лучом по парашюту. Лямки металлических пряжек, с помощью которых пристегивался парашют к подвесной системе, были надрезаны, словно ножом.
— Видно, осколками задело.
— А у меня вроде целый! — В полосе света появился Петренко. Лучи фонариков уперлись в него, забегали по парашюту.
— Да, целый! — обрадовался Владимир. — Поглядим парашюты командира и мой.
Скользнув лучом вниз, горестно выдохнул:
— Тоже негоден. А этот?.. Этот целый, целый, ребята!
Родионов снял свой парашют, кинул к борту самолета.
— Дай-ка мне целый!..
Передние замерзшие окна правого борта зарозовели дрожащим светом.
Басовито завыла над головами сирена. Командир звал к себе.
Все бросились в пилотскую кабину.
Владимир стоял в проходе за чьей-то спиной, слышал обрывки слов командира:
— Правый… невозможно… к прыжку!
— Есть приготовиться к прыжку!
— Командир! Нельзя прыгать! — закричали одновременно Владимир и Коля Петренко.
— Почему нельзя? В чем дело?
— Парашютов нет! Три распороло осколками — два остались на всех! — перебивая друг друга, торопливо отвечали штурман и радист.
— Фу, черт! Одно за другим…
«Гибнем! Гибнем! — стучало в голове Родионова. — Спасаться, пока не поздно! Каждую секунду могут взорваться бензобаки!» Он двинулся к выходу.
— Ты куда? Стой! — выстрелом прозвучала команда.
Кто-то схватил его за руку.
— Не могу стоять. Что-то тошнит, — хватаясь за живот, процедил Александр.
— А-а-а, к ведру захотелось?! А там рядом дверь и парашют на тебе! — презрительно крикнул Петренко. — Стой здесь! Держите его крепче!
— Всем стоять! — загремел командир. — Без команды не прыгать!
Облачность внезапно кончилась, словно кто ее обрубил топором. Внизу показалась земля. Темная, пятнистая.
Желто-синее пламя горящего мотора слепило глаза, мешало наблюдению.
— Вот что, — сказал командир. — Прицепите по карабину к парашюту и прыгайте по двое.
— А вы?
— Я постараюсь посадить самолет.
— Митя! Скорей! — умоляюще твердил Александр, перецепляя парашют. — Да скорей же! Скорей!
— Не трясись, поэт! Наверно, линию фронта еще не перелетели…
— Привязывайтесь к нам, Иван Семенович, выпрыгнем вместе! — предложил Владимир.
— Нет! Троих он не выдержит. Да прыгайте скорей! Черт бы вас побрал!
— Отец! Я останусь! Ты прыгай! Я же умею пилотировать!..
— Ты что? Обалдел? Марш из самолета!
— Отец! Прошу! Я не выпрыгну без тебя! Что я скажу матери?!
— Марш из самолета! — с яростью закричал Иван Семенович. — Приказываю — прыгать! Ждете, чтобы я вас выкинул? Прыгайте! Прыгайте! Высота падает!..
— Прощай, отец! — Коля ткнулся лицом в щеку командира.
— Пошел вон! Не хорони раньше времени!
— Прощайте, Иван Семенович!
Полуобнявшись, грудь в грудь, штурман с радистом шли к двери. Что-то мокрое, теплое почувствовал Владимир на щеке, прижавшись к Коле.
— Не забудьте моих! — долетели слова.
Ухватившись правой рукой за кольцо парашюта, а левой за подвесную систему Петренко, Владимир, как ныряльщик, бросился головой вниз в темноту, увлекая за собой Колю.
О курсантах военных училищ не написано и не издано почти ничего. А о курсантах-штурманах вообще ничего.В повести «В сложном полете» — правдиво, без прикрас, часто в приключенческой форме рассказывается о жизни, службе, наземной и воздушной (иногда со смертельным риском) боевой учебе героев. И конечно, о чистой самопожертвенной любви.В повести «Я помогу тебе, отец!» — малоизвестные, редкие боевые подвиги-приключения (отцов и дедов курсантов) летчиков в годы Великой Отечественной войны.В книге очень интересно, профессионально и подробно описан исключительно трудный сложный исторический полет в Югославию для спасения маршала И. Б. Тито из окружения.В целом повествование идет легко, живо, интересно.Заслуженный военный штурман СССР,генерал-майор авиации В. ЛУНИН.
В книге повествуется о борьбе польского народа с немецко-фашистскими захватчиками в период второй мировой войны. Дальнейшие события развертываются в первые послевоенные годы — годы становления народной власти в Польше. Автор показывает польскую действительность с учетом специфики сложной социально-экономической структуры деревни как в период войны, так и в первые послевоенные годы. Книга получила государственную премию на конкурсе в честь 30-летия возрождения Польши. Она представляет интерес для широкого круга читателей.
В книге генерал-майора венгерской Народной армии Даниэля Гёргени правдиво и интересно рассказывается о судьбах многих солдат и офицеров хортистской Венгрии, втянутой фашистской Германией в преступную войну против Советского Союза. В центре воспоминаний — судьба бывшего хортистского офицера, который, попав на восточный фронт, постепенно прозревает и вместе с группой венгерских солдат и офицеров переходит на сторону Советской Армии. С любовью и теплотой пишет Д. Гёргени о гуманизме воинов Советской Армии, о пропагандистской работе советских политорганов, под воздействием которой многие венгры встали на правильный путь и нашли свое место в строительстве народной Венгрии и ее новой армии.
В монографии крымского историка С.Н. Ткаченко исследуются действия советской авиации в период подготовки и проведения Керченско-Феодосийской морской десантной операции (25 декабря 1941 – 2 января 1942 гг.) и боев на феодосийском плацдарме в январе – феврале 1942 г., а также при морских десантах в Судак в январе 1942 г. Подробно рассмотрен ход боевых действий, раскрыты причины и обстоятельства, влиявшие на боевую работу авиации и противовоздушной обороны. Кроме того, изучен начальный этап взаимодействия авиации с партизанами Крыма, а также исследована практика заброски специальных парашютных групп при проведении десантов в оккупированном Крыму.
Одна из самых ярких страниц борьбы порабощенных народов Европы с фашизмом — история Словацкого национального восстания 1944 года — тема новой документальной книги известного чехословацкого публициста Богуша Хнёупека.
Мемуары первого президента Чехословацкой Республики Томаша Масарика рассказывают о событиях Русской революции и начале Гражданской войны. Стоит сказать, что автор мемуаров был прекрасно осведомлен о положении дел в дореволюционной России, да и мире в целом, но смотрел на все события с чешских позиций. В своей книге Масарик рассуждает о вопросах политики, панславянизма, вспоминает о важных переговорах с лидерами различных государств и о процессе образования Чехословацкой Республики. Книга публикуется по изданию 1925 г.
Уроженка Донецка, модель, активистка Русской весны, военный корреспондент информационного агентства News Front Катерина Катина в своей книге предельно откровенно рассказывает о войне в Донбассе, начиная с первых дней вооруженного конфликта и по настоящий момент. Это новейшая история без прикрас и вымысла, написанная от первого лица, переплетение личных дневников и публицистики, война глазами женщины-военкора...