Штурм - [81]
Вот так и у нас получилось. Повод дивизии был закинут за форт. А тут еще контратака. Ну, мы и отстали немного. Нас вывели из боя. И не только нас. Готовимся к наступлению на Земландский полуостров. Дали три дня. Нахлобучки не было. Наоборот — поздравление. — Комдив бережно сложил телеграмму. — Разговорился я сегодня. Признаться, соскучился, Николай Сергеевич. И немного времени прошло, а соскучился.
Веденеев уже знакомым взглядом опять спросил об Афонове, приложил руку ко лбу: Афонов смирился — это для видимости, а что у него на уме?
— Обиделся, думаете? Не похоже, — сказал Сердюк. — Он по-своему доволен. Афонов — мой боевой заместитель, на него могу надеяться. Утром, до вывода дивизии из боя, пока я занимался фортом, взял в Кенигсберге три квартала. Задачу выполнил. Орден заслужил. Когда наши полки вышли из боя, к нам нагрянули корреспонденты из всех газет, от армейской и до «Красной Звезды» и московского радио. А я разговаривать с ними не охотник. Направил их к Афонову. Нет, Николай Сергеевич, он доволен. Но хочет уходить от нас. За обедом обмолвился… Куда? Почему? Я угадал ваш вопрос. Успокойтесь, не из-за вас. Он стремится к самостоятельности. В Кенигсберге повыбило людей немало, вакантные должности, думаю, есть. На полк он не согласится, дивизию вряд ли дадут, а стрелковую бригаду — возможно… Афонов сказал так: побыл заместителем — хватит. Обижаться на меня — оснований нет: награжден хорошо. Я не хочу отпускать его. Впереди у нас еще много дел…
И генерал заговорил о предстоящем наступлении на Земландский полуостров, к Пиллау. Веденеев слушал и думал о Сердюке:
«Умный ты и добрый. А по отношению к Афонову не до конца прав. При чем тут ордена? Заслужил Афонов — получай! Но ему нужно бы сказать прямо: держись в рамках, помни, что ты только заместитель. Афонову нельзя быть полноправным единоначальником, ему не хватает…»
— Ну, поправляйтесь скоренько, будем ждать, — прервал Сердюк мысли Веденеева.
Левой, не забинтованной, рукой Веденеев сделал жест, выражавший сомнение: надеюсь, да как получится… Врачи намереваются повторить операцию, снова резать щеку. На руке посечены сухожилия — возможно, пальцы останутся скрюченными.
Не вернуться в дивизию, не служить больше в армии. Впервые задумался над этим Веденеев, оставшись один в палате, и ощутил холодок в груди:
«Двадцать лет в армии. С начала войны — на фронте. Теперь — демобилизация. Куда ехать? Ни дома, ни семьи. Что делать? Чем заняться? — Он лег на койку, вытянул ноги. — По легкому разумению — все просто: выбрал понравившийся город, пришел в горком партии, и должность найдется. Но ведь как в армии политическому работнику необходимы военные знания, так в городе или селе нужно знать хозяйство, иметь специальность. Правда, лектором — можно: подготовка и опыт есть. Вопрос в том… — Веденеев сбросил ноги с койки, сел и попытался сказать это вслух, но ничего не получилось, и он продолжал мысленный разговор с самим собой: — Вопрос в том, будет ли после paнения и операции отчетлив голос, если сейчас нельзя слова произнести? Будет ли рука владеть пером, карандашом? Остаться только пенсионером — это для меня не жизнь. В душе как приговор вынес Афонову: годен лишь в заместители. Сам-то чего стоишь?ꓺ Ну, ну, не раскисай!»
Не раз Колчин ловил себя на мысли, что пришел он в медсанбат не только для доклада своему начальнику. Лейтенанту хотелось повидать Гарзавину. Она была где-то здесь, но не попадалась на глаза или умышленно не показывалась. Колчин слышал ее имя в разговорах медиков, от них узнал о ее смелом поступке и решил, что она совсем возгордилась и лейтенант Колчин для Гарзавиной — никто.
Возле домов, занятых медсанбатом, стояли крытые машины — «санитарки». Во второй половине дня дивизия не вела боев, раненые не поступали. Но в медсанбате было полно людей. Легко раненные не уезжали в госпиталь, оставались в команде выздоравливающих. Они бродили на окраине поселка, грелись на солнце.
Колчин увидел табличку «Терапевтический взвод» и остановился, раздумывая, стоит ли беспокоить врачей? Жаловаться на кашель вроде бы неудобно, и несерьезно это. Однако слова генерала можно понимать как приказ.
Он открыл дверь. В передней комнате сидели рядышком женщина-врач и медицинская сестра, обе курили.
— Лейтенант Колчин из политотдела, — представился он и попросил: — Доктор, послушайте мои легкие.
— Колчин? — удивилась почему-то медсестра, сорвалась со стула и выбежала.
Женщина-врач потушила папиросу, выдохнула остатки дыма.
— Проходите в кабинет, раздевайтесь.
Видимо, делать ей было нечего. Она бесконечно долго выстукивала и выслушивала Колчина, выкурила еще две папиросы. В дверь кабинета поминутно заглядывали девушки в белых халатах. Их назойливость вызывала недоумение.
— Что это они?ꓺ — спросил Колчин.
— Интересуются… — коротко объяснила врач, попросила Колчина лечь на кушетку. Осмотр продолжался.
«Историю с фортом здесь, конечно, знают в подробностях», — подумал Колчин.
А за дверью громкий разговор:
— Где Гарзавина?
— Уехала в полк. Раненые при обстреле.
— Давно уехала?
— Должна бы уже вернуться.
Врач с серьезнейшим видом сказала:
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.