Штурм - [81]
Вот так и у нас получилось. Повод дивизии был закинут за форт. А тут еще контратака. Ну, мы и отстали немного. Нас вывели из боя. И не только нас. Готовимся к наступлению на Земландский полуостров. Дали три дня. Нахлобучки не было. Наоборот — поздравление. — Комдив бережно сложил телеграмму. — Разговорился я сегодня. Признаться, соскучился, Николай Сергеевич. И немного времени прошло, а соскучился.
Веденеев уже знакомым взглядом опять спросил об Афонове, приложил руку ко лбу: Афонов смирился — это для видимости, а что у него на уме?
— Обиделся, думаете? Не похоже, — сказал Сердюк. — Он по-своему доволен. Афонов — мой боевой заместитель, на него могу надеяться. Утром, до вывода дивизии из боя, пока я занимался фортом, взял в Кенигсберге три квартала. Задачу выполнил. Орден заслужил. Когда наши полки вышли из боя, к нам нагрянули корреспонденты из всех газет, от армейской и до «Красной Звезды» и московского радио. А я разговаривать с ними не охотник. Направил их к Афонову. Нет, Николай Сергеевич, он доволен. Но хочет уходить от нас. За обедом обмолвился… Куда? Почему? Я угадал ваш вопрос. Успокойтесь, не из-за вас. Он стремится к самостоятельности. В Кенигсберге повыбило людей немало, вакантные должности, думаю, есть. На полк он не согласится, дивизию вряд ли дадут, а стрелковую бригаду — возможно… Афонов сказал так: побыл заместителем — хватит. Обижаться на меня — оснований нет: награжден хорошо. Я не хочу отпускать его. Впереди у нас еще много дел…
И генерал заговорил о предстоящем наступлении на Земландский полуостров, к Пиллау. Веденеев слушал и думал о Сердюке:
«Умный ты и добрый. А по отношению к Афонову не до конца прав. При чем тут ордена? Заслужил Афонов — получай! Но ему нужно бы сказать прямо: держись в рамках, помни, что ты только заместитель. Афонову нельзя быть полноправным единоначальником, ему не хватает…»
— Ну, поправляйтесь скоренько, будем ждать, — прервал Сердюк мысли Веденеева.
Левой, не забинтованной, рукой Веденеев сделал жест, выражавший сомнение: надеюсь, да как получится… Врачи намереваются повторить операцию, снова резать щеку. На руке посечены сухожилия — возможно, пальцы останутся скрюченными.
Не вернуться в дивизию, не служить больше в армии. Впервые задумался над этим Веденеев, оставшись один в палате, и ощутил холодок в груди:
«Двадцать лет в армии. С начала войны — на фронте. Теперь — демобилизация. Куда ехать? Ни дома, ни семьи. Что делать? Чем заняться? — Он лег на койку, вытянул ноги. — По легкому разумению — все просто: выбрал понравившийся город, пришел в горком партии, и должность найдется. Но ведь как в армии политическому работнику необходимы военные знания, так в городе или селе нужно знать хозяйство, иметь специальность. Правда, лектором — можно: подготовка и опыт есть. Вопрос в том… — Веденеев сбросил ноги с койки, сел и попытался сказать это вслух, но ничего не получилось, и он продолжал мысленный разговор с самим собой: — Вопрос в том, будет ли после paнения и операции отчетлив голос, если сейчас нельзя слова произнести? Будет ли рука владеть пером, карандашом? Остаться только пенсионером — это для меня не жизнь. В душе как приговор вынес Афонову: годен лишь в заместители. Сам-то чего стоишь?ꓺ Ну, ну, не раскисай!»
Не раз Колчин ловил себя на мысли, что пришел он в медсанбат не только для доклада своему начальнику. Лейтенанту хотелось повидать Гарзавину. Она была где-то здесь, но не попадалась на глаза или умышленно не показывалась. Колчин слышал ее имя в разговорах медиков, от них узнал о ее смелом поступке и решил, что она совсем возгордилась и лейтенант Колчин для Гарзавиной — никто.
Возле домов, занятых медсанбатом, стояли крытые машины — «санитарки». Во второй половине дня дивизия не вела боев, раненые не поступали. Но в медсанбате было полно людей. Легко раненные не уезжали в госпиталь, оставались в команде выздоравливающих. Они бродили на окраине поселка, грелись на солнце.
Колчин увидел табличку «Терапевтический взвод» и остановился, раздумывая, стоит ли беспокоить врачей? Жаловаться на кашель вроде бы неудобно, и несерьезно это. Однако слова генерала можно понимать как приказ.
Он открыл дверь. В передней комнате сидели рядышком женщина-врач и медицинская сестра, обе курили.
— Лейтенант Колчин из политотдела, — представился он и попросил: — Доктор, послушайте мои легкие.
— Колчин? — удивилась почему-то медсестра, сорвалась со стула и выбежала.
Женщина-врач потушила папиросу, выдохнула остатки дыма.
— Проходите в кабинет, раздевайтесь.
Видимо, делать ей было нечего. Она бесконечно долго выстукивала и выслушивала Колчина, выкурила еще две папиросы. В дверь кабинета поминутно заглядывали девушки в белых халатах. Их назойливость вызывала недоумение.
— Что это они?ꓺ — спросил Колчин.
— Интересуются… — коротко объяснила врач, попросила Колчина лечь на кушетку. Осмотр продолжался.
«Историю с фортом здесь, конечно, знают в подробностях», — подумал Колчин.
А за дверью громкий разговор:
— Где Гарзавина?
— Уехала в полк. Раненые при обстреле.
— Давно уехала?
— Должна бы уже вернуться.
Врач с серьезнейшим видом сказала:
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.