Штурм - [52]
Комендант с озабоченным видом обратился к русскому майору:
— У нас вызывает сомнение пункт об условиях плена. Это правда, что по окончании войны всех нас отпустят на родину? Даже если война окончится через месяц, неделю?
Колчин перевел, и Наумов, человек вообще-то выдержанный, едва поборол возмущение и ткнул пальцем в бумагу.
— Будет так, как сказано в ультиматуме! Пусть верят. Здесь — подпись генерала. Как они смеют торговаться!
В переводе Колчин опустил последнюю фразу. Немцы стали оживленно переговариваться друг с другом. Дело, кажется, шло к соглашению. Лишь офицер с фашистским значком, гауптман, упорствовал. Он рассматривал подпись русского генерала и почему-то находил ее недостоверной, говорил, что так генералы не подписываются. Комендант стоял возле него и почти беззвучно шевелил дряблыми губами — слов не разобрать.
Колчин показал им часы и напомнил, что время не ждет. Комендант заявил, поглядывая на гауптмана:
— Мы согласны. Отвечаем: да! Но, чтобы рассеять остатки наших сомнений относительно условий плена, мы хотели бы еще раз послать своего офицера с одним из парламентеров к вам в штаб. Надеемся, генерал лично подтвердит сказанное в ультиматуме о плене.
Наумов побагровел. Он вырвал из рук гауптмана бумагу, потряс ею над столом.
— Подпись генерала. Документ! Личная подпись советского генерала. Зачем нужны слова?
Его поняли без перевода. Комендант, сохраняя невозмутимость, повторил свое предложение:
— Да, мы согласны. Но лучше сделать так: господин русский майор с одним парламентером останется здесь, а наш, уже знакомый вам, офицер с господином русским лейтенантом сходят в штаб, встретятся с генералом. Это займет немного времени. Слово генерала, и мы складываем оружие. Понимаете, слово генерала! Подпись можно сделать другой рукой.
Остыв, комбат сказал Колчину с той же вежливостью, с какой почти всегда обращался к своим офицерам и бойцам:
— Как видите, товарищ лейтенант, они тянут время. Я не могу ждать, не имею права остаться здесь — на то не было приказа комдива. Предупредите их, что они теряют последнюю надежду спасти себя, и кончим разговор. — Наумов, шепнул Колчину: «Я увидел, как вернее штурмовать форт».
Лейтенант помнил наставление Веденеева: не допускать затяжек. Знал и то, как хочется начальнику политотдела довести начатое дело до конца, и Колчин желал того же.
— Товарищ майор, они же согласны. Повозимся еще часок, беда невелика. Зато вашему батальону не придется штурмовать форт, нести потери. Я с Шабуниным могу остаться, а вы пойдете в штаб. Договоримся, что они пошлют тоже двоих парламентеров, непременно офицеров — так надежнее.
— Ладно, — уступил Наумов. — Нo в штабе я доложу, чья инициатива. Сюда не вернусь. Не могу видеть их… Я потерял замечательных бойцов и должен уговаривать врага? Довольно!
Комендант форта отказался посылать двух офицеров — достаточно одного.
— Но мы остаемся вдвоем, — напомнил Колчин.
— Это ваше дело.
«Так не годится, — волнуясь, обдумывал положение Колчин. — Одному своему, даже офицеру, они могут не поверить, и опять задержка. От них должны пойти два парламентера. Непременно! Как же быть?»
Тут взгляд его остановился на Майселе, который не принимал участия в переговорах и молча сидел у дверей.
«Надо оставить и Майселя, тогда они согласятся. Но ведь это тот самый обер-лейтенант, и я не ошибаюсь! Можно поверить, что он выполнил задание в Кенигсберге, и вот пошел парламентером, а сердце подсказывает: остерегайся! Вместе с Майселем среди гитлеровцев — это большой риск. Но как важно, чтобы весь гарнизон форта сложил оружие! Ради этого стоит рискнуть. Ведь форт окружен, наши — рядом…»
И, поколебавшись, Колчин решился:
— Мы можем остаться втроем, а вы пошлете двоих офицеров.
— Кто у вас третий? — спросил комендант.
— Вот! — указал Колчин на обер-лейтенанта.
— Его мы не можем считать за парламентера. Он немец.
— Он наш военнослужащий. — И Колчин заговорил на чистейшем немецком языке. — А я, кто по-вашему? Нет уж, господа, позвольте нам знать, кого посылать парламентерами, это наше право, национальность для нас не имеет значения. В Красной Армии — люди всех национальностей страны. Может, вы хотите разговаривать непременно с русским генералом, а командир нашей дивизии украинец! Как же быть? Прошу считать нашего товарища парламентером, иначе все уйдем.
Опять возник долгий разговор. Сошлись на том, что с майором Наумовым уходят два офицера — обер-лейтенант и лейтенант, остаются Колчин, Шабунин и Майсель. Комендант потребовал от своих парламентеров лично встретиться с советским генералом; если он подтвердит условия сдачи в плен — вернуться с любым количеством русских офицеров, перед которыми гарнизон сложит оружие немедленно.
Майор Наумов поставил условие: сам осмотрит немецких парламентеров, не спрятано ли оружие; один из них с белым флагом пойдет впереди, второй следом, сам майор — позади.
— Я не верю им, — сказал Наумов Колчину на прощание. — Они не верят в подпись генерала, и я подозреваю: с умыслом это. Послушайте, лейтенант, вы нравитесь мне, и хочется быть откровенным до конца. Я слышал о ваших отношениях с Гарзавиной. Может, вам передали, что она ночевала у меня в блиндаже и я был с ней близок как мужчина с женщиной…
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.