Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [74]

Сунженская кордонная линия существовала много лет. Но система ее укреплений уже не отвечала предъявляемым к ней требованиям. Воронцов предложил продолжить ее по бассейну реки Сунжи до впадения ее в реку Терек, чтобы соединить крепости Владикавказ и Грозную и даже продолжить до Дагестана.

Общий порядок устройства и заселения этой Линии был разработан комендантом Владикавказа полковником Нестеровым. В своей записке «Об устройстве станиц на Сунженской линии» Нестеров также предлагает решить вопрос о наделении землями назрановцев (ингушей) и осетин, а также жителей и гарнизона Владикавказа и даже указывает ориентиры и расчеты выделяемых площадей.

Актом передачи земли Нестеров предлагал объявить назрановцам, осетинам и казакам, что они получают в вечное пользование обширные и богатые земли в данной местности в ознаменование Монаршего к ним благоволения, тогда как чеченцы и кабардинцы, обитавшие по Сунже и Тереку, как оставившие свои жилища и бежавшие в горы, навсегда лишались своих земель, которые и объявляются собственностью казны и будут распределены по воле и усмотрению правительства.

В своей записке Нестеров отметил, что начальник строительства и размещения станиц должен быть в перспективе и начальником Сунженской укрепленной линии.

– Для необходимости единства в действиях и во избежание мелких затруднений при исполнении, – писал он, – поручить возведение станиц между Назраном и Казак-Кичу (Казачий брод) тому лицу, которое будет командовать войсками во Владикавказском округе.

Местоположение станиц Нестеров определил на землях по Сунже между аулом Малою Яндыркой и укреплением Казак-Кичу и влево до большой дороги, проходящей между обоими Кабардинскими хребтами, а вправо до Галашевских гор.

– Эти земли, – писал он, – для хлебопашества наилучшего качества, такого только вообразить можно, а близость строевого леса дает возможность к скорейшему возведению строений.

Заселение станиц предполагалось осуществить за счет «старолинейцев» – гребенских, моздокских, волжских, ставропольских, кубанских, а также донских казаков.

Командующим новой Линией и командиром полка был назначен Николай Павлович Слепцов.

2

В один из теплых майских дней тысяча восемьсот сорок пятого года гребенские и моздокские казаки с семьями двигались на Сунжу. Они, вечные переселенцы, уже пустили корни на Тереке и надеялись, что теперь их никто не вырвет с родных мест и не разбросает.

Но жизнь распорядилась по-иному.

– Опять на чужую сторону отправили, – говорили меж собой казаки.

– Так порешила Россия, – вздыхали другие.

День был безветренный, разогретый солнцем воздух неподвижно стоял над землей.

Передвигалась по степи станица, только вместо белых хаток медленно двигались нагруженные брички. Набричкахбыл и навалены кровати, столы, лавки, кадушки, бороны, мешки с зерном. Шум, скрип колес, окрики охраны – все это разносилось за версту вперед.

– В Персии был, в Турции побывал, а теперь вот на Сунжу определили, – делился пожилой казак с молодым.

– Где наша не пропадала? – шутливо ответил молодой.

– И то правда, – сказал пожилой.

Впереди послышался какой-то шум. Казаки прислушались, но тут же с волнением принялись поминать геройские дела отцов и дедов.

Потом казаки замолкли. Только, может, душа казацкая блукала в отголосках воспоминаний о житье-бытье на Тереке. Как еще с отцами выезжали они по всякой надобности вечером в степь и вглядывались испуганно в чащу, то и дело останавливали коней и вслушивались. Вспоминались наблюдательные вышки, где маячила высокая жердь со смоляной бочкой и соломой. Те вышки-маяки, с которых часто кричали: «Абреки!»

– Не пора ли коней подкормить, да и самим перекусить, – спросил казак помоложе.

– Да еще, наверное, рано, – ответил ему товарищ, – привал будет общий. А ты гляди, чтоб в канаву не заехал.

В десятом часу утра въехали в станицу Екатериноградскую. Остановились у Триумфальной арки. Казаки задрали головы, осматривали грандиозные ворота, построенные в честь императрицы, поснимали папахи.

Собрались станичники.

– Куда, братцы, направляетесь? – спрашивали они казаков-переселенцев.

– На новую Сунженскую линию, – отвечали те.

– И вас туда? – озабоченно говорили станичники. – С России переселенцы каждый день идут. Сколько же туда надо народу?

– Нас общество командировало, – отвечал за всех пожилой хорунжий. – По жребию.

– Так-то оно так… – хмуро отвечали станичники и отходили от приезжих.

Караван, переправившись через Малку, двинулся по-над Тереком дальше. Под станицей Пришибской, заслоненной в сумерках знаменитым Медвежьим лесом, казаки помянули крестным знамением некогда славное укрепление – Пришиб, назвали друг другу фамилии почивших товарищей, соседей, станичников, которые тут несли службу

– Непроходимые дебри, пустыни и мрачные леса были здесь на Тереке, когда пришли сюда казаки. Рыскал жадный зверь и дикий хищник. Двадцать лет, и на необжитых местах появились станицы. Благоговение царя небесного всегда почивало на нас и предках наших, – рассказывал гребенской казак Гладков. – Вознесем к Господу наши молитвы, наши прошения. Пусть Господь поможет и нам устроиться на новом месте!