Штуцер «Фосса» - [14]

Глава восьмая ПО СЛЕДАМ ВОЛКА

Местечко Тружаны стоит на слиянии реки Генты и речушки Тружи. В нем всего около сорока домов, большинство из которых старинной каменной кладки. Достопримечательность Тружан — «Замок».

То, что местные жители называли «замком», представляло собою мрачного вида двухэтажное здание, сложенное из серого камня, с башенками и узкими готическими окнами. Дом окружен высокой каменной стеной и расположен на возвышенности, на самой стрелке у слияния рек.

Прожив в Тружанах три дня, побывав в окрестных деревнях и хуторах, я собрал очень много нужных для дела сведений.

Замок в Тружанах, как и сам поселок, а также лесные массивы и земля на многие километры в окружности в свое время были фамильной собственностью польских графов Шидловских. Последний из них — Станислав — стал владельцем этих исконно литовских земель в двадцать седьмом году. При этом хозяине громадный лесной массив превратился в охотничью вотчину. Все немногочисленное мужское население местечка было на службе у графа Шидловского: егерями, сторожами, лесниками и конюхами. Жители близлежащих хуторов не имели права не только охотиться в этих угодьях, но даже заходить в них без особого разрешения для сбора хвороста и ягод. Горе тому, кого ловили в этих угодьях: ребятишек драли прутьями, а взрослых крепко штрафовали.

Особенно отличался строгостями старший егерь Казимир Ляудис. Отец, дед и прадед его в свое время тоже служили у Шидловских.

Двадцатичетырехлетним солдатом армии Пилсудского ходил Казимир Ляудис походом на Советскую Россию завоевывать для панов пространство «от моря и до моря» и еле унес ноги из-под Житомира. Должность старшего егеря Казимир унаследовал от отца, как унаследовал от него холопскую преданность своему господину и готовность преследовать всех, кто посягнет на графскую собственность. Не зная жалости и стыда, егерь не прощал никому никаких нарушений. Беспощадно взыскивал Казимир с подчиненных ему служащих барского имения, которые были снисходительны к задержанным в охотничьих угодьях.

— Волк, настоящий волк, — говорили про него. Эта кличка так и осталась за ним.

Видя усердие своего холопа, граф Шидловский всегда ставил его в пример.

Особенно возвысился в своих глазах Казимир, когда в тридцать шестом году граф Шидловский в присутствии многочисленных гостей, отмечая сорокалетие своего любимца, вручил ему хорошее охотничье ружье — штуцер марки «Фосса». На серебряной дощечке, врезанной в приклад ружья, было написано: «Верному Казимиру от благодарного графа Шидловского. 15. 10. 1936». Гости, дабы угодить хозяину, шумно поздравляли растроганного юбиляра и с интересом рассматривали подарок. А когда сама пани Эрнестина, обычно надменная, поднесла ему бокал доброго вина и милостиво улыбнулась при этом, Казимир в порыве благодарности прослезился и даже опустился на одно колено, вызвав этим дружные аплодисменты присутствующих. Этой минуты Казимир не мог забыть никогда.

В 1939 году, освобождая территорию Западной Украины и Белоруссии от гнета панских захватчиков, Красная Армия очистила от них и Виленское воеводство, а затем вместе с древней столицей Вильнюсом передала его литовскому народу.

Неизвестно, как перенес граф Шидловский утрату родового имения, но его верный пес Казимир Ляудис потерю доходного и почетного для него места переживал мучительно. В его душе росла ненависть ко всему новому, что принесла для литовского народа Советская власть. Будучи литовцем по происхождению, всю жизнь живя на литовской земле, Ляудис, однако, без содрогания не мог слышать, когда его односельчане произносили «Тружаны» вместо милого его сердцу «Шидлово». Глядя, как в барском доме, где был устроен клуб, веселится молодежь, он загорался острым желанием сжечь его со всеми, кто там был.

Вскоре Казимир, опасаясь местных жителей, сбежал, оставив жену караулить его имущество. Но как только Литву оккупировали немцы, Ляудис вновь появился. Подобно ему, вылезали из своих щелей все те, кто считал себя обиженным Советской властью, кто ненавидел ее лютой ненавистью. Стали создаваться организации для «оказания помощи» своим «освободителям». Одной из таких организаций была «Самоохрана». Члены этой банды выслеживали и передавали в руки фашистских палачей коммунистов, советских активистов, красноармейцев и командиров, выходивших из окружения...

С трехцветной повязкой на рукаве, вооруженный пистолетом и своим неизменным штуцером, Ляудис, как одержимый, рыскал по окрестным селениям. Жители Тружан хорошо помнят, как он застрелил неизвестного человека, пытавшегося вплавь перебраться через Генту. Тот достиг другого берега, и ему оставалось пробежать какие-нибудь пять метров и скрыться в лесу, но пуля негодяя настигла его...

Следы зверств Ляудиса привели меня в соседнюю деревню. Там в свое время размещалась военная комендатура и находился штаб местной «Самоохраны». Недалеко от этого местечка мне показали глубокий овраг, где при немцах расстреливали советских граждан. Оказывается, Ляудис в этих расстрелах принимал самое активное участие. Очевидцы рассказали мне о том, как он выбирал пять-шесть человек, ставил их на краю оврага и, отойдя на два десятка шагов, расстреливал одного за другим, хладнокровно перезаряжая штуцер. Другого оружия для этой цели он не признавал. В конце 1944 года, незадолго до прихода наших войск, Ляудис скрылся из Тружан, но перед этим совершил еще одно подлое дело: он поджег свой дом и сарай. В огне погибла жена Ляудиса.