Просматривая свои старые записные книжки с содержанием наиболее интересных следственных дел, я невольно задержался на описании одного, которое из десятков и сотен расследованных мною наиболее ярко и полно осталось в моей памяти.
Поскольку это имеет прямое отношение к тому, о чем мне хочется рассказать, то сразу же поясню, что охотником я стал намного раньше, чем работником органов юстиции.
Но и тогда, когда я стал следователем, а затем прокурором, я не изменил своему любимому увлечению.
Охота меня всегда привлекала своей подвижностью, возможностью познания новых мест, встречами с интересными людьми, новизной впечатлений, а самое главное — общением с чудесной природой.
С годами я стал замечать, что мои знания, опыт, привычки, полученные на следственной работе и приобретенные в процессе моих охотничьих скитаний, стали переплетаться самым тесным образом: на охоте я нередко проводил аналогию с каким-нибудь случаем из следственной практики, и, наоборот, ведя уголовное дело, я нередко призывал на помощь свои охотничьи познания.
На охоте, зная повадки зверя, я любил обкладывать свирепого кабана или терпеливо распутывать сложное хитросплетение следов «косого».
Особое спортивное удовлетворение я получал от правильного выбора своего места на охоте на волков с флажками или окладом.
Только хорошее знание местности и повадок этого хитрого серого разбойника позволяло, порою почти безошибочно, разгадывать возможный ход зверя и подставить свою верную двустволку как раз на его пути.
Не меньше, чем охотой, я увлекался расследованием сложных, запутанных уголовных дел. Знание криминалистики, новых научных методов расследования, жизненный и практический опыт, изучение психологии людей из преступного мира, а самое главное — горячее желание во что бы то ни стало напасть на след, настичь, разоблачить преступника помогали мне в успешном расследовании очень сложных дел. Я не хочу этим сказать, что охотничьи навыки всегда были нужны мне в моей следственной практике. Тем более не собираюсь отождествлять зверя и человека, пусть даже из преступного мира. Но смело могу утверждать, что мои охотничьи навыки и знания очень помогали в расследовании такой категории дел, как несчастные случаи на охоте.
Вот об одном из таких дел и напомнила мне записная книжка.
В то время я работал старшим следователем в одном из северо-западных городов. Большая нагрузка, сложность дел, работа, зачастую заставляющая забывать разницу между днем и ночью, нерегулярный отдых требовали нервного напряжения и немалых физических усилий.
Уставали мы очень. Нечего говорить о том, с каким нетерпением я ожидал свой очередной отпуск. Сколько с ним связывалось надежд и желаний! В отличие от большинства своих сослуживцев я не пользовался ни домами отдыха, ни санаториями, предпочитая восстанавливать свои силы на охоте и рыбалке. В тот год, как и в предыдущие, я решил провести отпуск в устье реки Неман, на побережье Курского залива. В 1944 году немецкие войска, поспешно отступая, с целью затруднить продвижение наших войск вдоль побережья Балтийского моря взорвали левобережные дамбы на реке Неман и на канале Гильге. Хлынувшими водами была затоплена территория протяженностью до 100 километров в длину и местами до 35-45 километров в ширину. Советским воинам пришлось не только преследовать отступающего врага, но и спасать немецких граждан, проживающих в населенных пунктах, оказавшихся под водой.
Прошло всего лишь два года, и культурные, хорошо возделанные, обильно удобренные земли буйно покрылись зарослями камыша. Отсутствие жителей, прекрасные кормовые и присадные места превратили этот затопленный район, находящийся к тому же на трассе большого пролета, в настоящее утиное «Эльдорадо». В осенние месяцы тысячные стаи уток всевозможных пород покрывали прибрежные воды залива, находя здесь отдых и обильную пищу. Спокойную гладь залива, точно белоснежные яхты, бороздили большие стаи непуганых лебедей...
В тот год, примерно за месяц до предполагаемого отпуска, я буквально удвоил темпы своей работы, стараясь окончить группу дел.
Работал день и ночь. Желанное время медленно, но все же приближалось. Оставалась неделя до дня отпуска, когда мне пришлось выехать в другой город, где предстояло закончить последнее дело.
С глубоким удовлетворением много и хорошо поработавшего человека я дней через восемь возвратился домой, радостно предвкушая уже почти зримый отпуск.
Утром, придя на работу в прокуратуру, я энергично принялся оформлять последнее дело, окончив которое я мог уже считать себя отпускником. Видя кипучую деятельность и зная, какая сила подгоняла меня, товарищи по работе беззлобно подсмеивались над моей охотничьей страстью, давая всевозможные шутливые советы и пожелания.
Во второй половине дня раздался телефонный звонок, и я был вызван к прокурору. В кабинете, кроме прокурора и начальника следственного отдела, я увидел и работника милиции в звании майора, перед которым на столе лежало следственное дело и большой пакет, завернутый в плотную серую бумагу, перевязанную толстым шпагатом.