Картонная прокладка - [2]

Уже по тому, как все трое взглянули на меня, едва я вошел в кабинет, я сразу же оценил обстановку и понял, что над моим отпуском нависла реальная угроза.

Пригласив к столу и обращаясь ко мне, прокурор спросил:

— Владимир Иванович, вы знаете, что на днях на охоте убит директор завода Зимин?

Я был страшно поражен, услышав это, и, широко раскрыв удивленные глаза, уставился на прокурора...

Посмотрев на мое растерянное выражение лица, без слов говорящее, что мне об этом ничего не известно, прокурор продолжал:

— Так вот, в прошлое воскресенье 5 октября на одном из островов озера Лубнова был обнаружен труп Зимина с наличием на нем огнестрельного ранения. Следствием занималось районное отделение милиции. Я их очень торопил всю эту неделю, и вот сейчас прибыл товарищ майор, — прокурор кивнул головой в сторону сидящего работника милиции, — он доложил свои соображения по этому делу. По мнению майора, здесь типичный случай неосторожного самоубийства, который у него сомнений не вызывает, но... — прокурор сделал паузу, а затем продолжал: — Но у меня вот почему-то такой уверенности нет. Верно, нужно при этом сказать, что я довольно поверхностно знаю материалы дела.

Обращаясь ко мне, прокурор закончил:

— Учитывая важность дела и не желая затягивать сроки следствия, я решил поручить вам немедленно тщательно изучить все материалы дела и дать по ним свое заключение, а если дело еще не доследовано, то составьте подробное указание по методике расследования.

Улыбнувшись и обращаясь к присутствующим, явно желая меня подбодрить, прокурор заметил:

— Я поручаю это Владимиру Ивановичу лишь потому, что он не только опытный следователь, но и прекрасный охотник, так что наличие этих двух качеств поможет ему успешнее, чем другому, справиться с поручением.

Спросив меня, знал ли я покойного Зимина, и выслушав мой утвердительный ответ, прокурор отпустил меня, выразив пожелание, чтобы на следующее утро я доложил ему свои соображения по делу.

Взяв у майора дело и пакет с вещественными доказательствами, я отправился в свой кабинет.

Знал ли я Кузьму Ивановича Зимина?.. Ну кто в нашем городе не знал этого человека! Директор большого завода, Кузьма Иванович, несмотря на свою занятость, находил время и для стенда, которым он очень увлекался, и для любимой охоты. Душевный товарищ, весельчак и балагур, умелый рассказчик охотничьих небылиц... С ним не скучно было ехать длинной дорогой или коротать время у ночного костра.

Никто из знавших товарища Зимина как охотника не мог упрекнуть его в излишнем азарте, нарушении правил охоты или охотничьей этики. Всегда спокойный, всегда уравновешенный человек — таким знали мы товарища Зимина. Какая нелепость! Стать жертвой собственной неосторожности...

Немного успокоившись от нахлынувших на меня воспоминаний, я попытался было продолжить прерванную работу, но, убедившись, что лежащее на столе дело о смерти товарища Зимина все время приковывает мое внимание, оставил эту попытку и полностью переключился на изучение полученных материалов.

Прежде всего я осмотрел вещественные доказательства, находившиеся в сером бумажном пакете. Их там было немного: майка и верхняя рубашка покойного Зимина из плотной шерстяной материи. Они были обильно окровавлены и имели разрывы ткани; перочинный ножик; одна стреляная гильза и один снаряженный патрон 16-го калибра.

Последним был бумажный пакетик, в котором оказалось небольшое количество дробин. Эта дробь, как я тут же выяснил, была извлечена из трупа Зимина при его вскрытии. Я несколько удивился тому, что дробь оказалась второй номер. Стрелять утку ранней осенью дробью второй номер, да еще из садочного ружья? Нет, это не походило на Зимина... Я хорошо помнил его стендовое ружье системы «Зауэр». Тяжелое, прикладистое, с широкой спокойной планкой, оно составляло предмет его гордости и зависти стендовиков, понимающих толк в ружьях. Тут только я вспомнил о том, что ружья почему-то при деле не оказалось, а оно должно быть как вещественное доказательство. Связавшись по телефону с районным отделением милиции и выяснив, что ружье находится там, я предложил немедленно доставить его в прокуратуру. В это же время я вспомнил о том, что осмотренные мною гильза и патрон были 16-го калибра, в то время как мне было известно, что у товарища Зимина ружье 12-го калибра. В чем тут дело? Быстро перелистав материалы и найдя протокол осмотра места происшествия, я из него узнал, что у трупа лежало ружье не 12-го калибра, как я предполагал, а 16-го.

Это еще больше меня удивило.

Отложив в сторону осмотренное мною, я углубился в страницы протоколов, допросов свидетелей и других документов, имеющихся в деле.

Изучив все материалы, я установил следующее.

В субботу 4 октября Зимин вместе с группой охотников отправился на озеро Лубное. Из города выехали на грузовой автомашине уже поздно вечером и на охотничью базу прибыли около трех часов ночи. Быстро получив лодки, охотники, не задерживаясь, поспешили встречать утреннюю зорьку, каждый на свое излюбленное место.

Перед охотой условились о том, чтобы на базу всем вернуться к четырем часам дня, с тем чтобы к вечеру быть в городе.