Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем - [13]
Вымазанные сажей лица танкистов были чрезвычайно серьезны. Казалось, это слуги преисподней для какой-то дьявольской надобности извлеклись из самого что ни на есть пекла. Они светили фонарем в нутро машины позади башни, видимо, пытаясь по-быстрому устранить возникшую по пути поломку.
Ловко запрыгнув на ходу на борт, Отто с ходу поздоровался с танкистами и спросил их о первом взводе «панцеров». Двое склонившихся над открытым люком совершенно не отреагировали ни на приветствие Хагена, ни на его вопрос. Только добавилось свирепости на их и без того инфернальных выражениях лиц.
Самым отзывчивым неожиданно оказался тот, которому первые двое подсвечивали фонарем. Следуя логике ситуации, он, скорее всего, являлся механиком-водителем.
– Ганс, посвети вот сюда… – высунувшись из люка, проговорил танкист. Тут же, обратившись к Отто, он хмыкнул и быстро ответил: – Мы и есть первый взвод. Ты что, не видишь? Это же и есть «Панцер-IV».
– Разглядеть – разглядел, да только мало ли «панцеров» в других взводах… – доброжелательно посетовал Отто. Он чуть не подпрыгнул от радости. Вот так удача!
– Мы тут с полчаса как застряли. Вот и считай, как взвод ушел… Они только что прошли мимо кладбища.
– Мимо кладбища? – переспросил Отто.
– Да, мимо кладбища. Уже должны были повернуть на Сегедскую дорогу.
– Сегедскую дорогу?
– Да, командир с нашими связывался. Только что – по рации. Рация у нас отлично работает, не то что этот чертов двигатель.
– Карл… – перебил своего товарища один из тех, что нависал над люком. – Какого черта ты выкладываешь все подряд этому стрелку? Может, он русский шпион?
Сноп света от фонаря ударил Отто прямо в лицо, совсем его ослепив.
– Мы сейчас его в полевую жандармерию сдадим… – продолжал недовольный голос. – Там выяснят, чего он такой любопытный…
– Угомонись и убери свет… – жестко проговорил Хаген. – Наша рота должна будет в бою прикрывать ваши бронированные задницы. Вот мне и поручено отыскать чертов первый взвод…
То ли голос Отто прозвучал очень доходчиво, или доводы его оказались убедительны, но танкист опять перевел свет фонаря внутрь корпуса.
– Черт… похоже аккумулятор накрылся, – донесся изнутри неунывающий голос Карла. – Наша – уже третья машина в роте, ставшая на марше. У первых двух дела похуже – катки полетели. Но лучше сейчас, на марше, устранять поломки, чем под огнем русских пушек. Не дай бог, придется тогда сливать топливо и взрывать машину к чертовой матери.
– Может, помочь вам чем? – доброжелательно спросил Отто.
– Сами справимся… – сквозь зубы процедил неприветливый товарищ Карла.
VI
Отыскать своих оказалось сложнее, чем разузнать о танкистах. На Адлера и других товарищей по стрелковой роте Хаген наткнулся как раз напротив кладбища. К этому времени горизонт посерел, и силуэты крестов и надгробий жутко проступили на молочно-сером фоне предутреннего неба. Хаген доложил лейтенанту сведения, которые удалось разузнать, и тот бегом помчался к ротному уточнять план дальнейших действий.
Отто занял свое место в порядочно растянувшемся пешем строю.
– Веселенький пейзаж, – проговорил Рольф, на ходу кивнув в сторону тянувшегося по левую руку кладбища.
– И, главное, многообещающий… – пробурчал командир третьего отделения Херрлейн. Вечно угрюмый, с землистым и одутловатым лицом и навсегда застывшим на нем выражением безрадостного недовольства, обергефрайтер Херрлейн одним своим видом нагонял тоску. А тут еще и кладбище… Хочешь не хочешь, а кошки в душе заскребут.
– Вас послушаешь – и на ближайшей осине удавишься… – вклинился в их разговор помощник минометчика Раапке.
Этот был полной противоположностью Херрлейна: рыжий, с оттопыренными ушами и неунывающей, уморительной физиономией, глядя на которую нельзя было сдержать смех в самой безнадежной передряге. Без шутки Раапке ни минуты не обходился, особо предпочитая черный юмор. Для Раапке он был все равно что глоток кислорода для альпиниста на высокогорном склоне.
– Зачем портить веревку, Фридрих? – подхватил тему Адлер. – Для тебя русский Иван пулю припас. Наберись терпения. Недолго осталось…
– Э, нет… – в тон ему отзывался Раапке. – Русские пули специальным составом пропитаны. Щелочным. Ну, щелочь к кислоте притягивается. Так вот они и попадают только в тех, у кого морда самая кислая…
Все, кроме Херрлейна, дружно засмеялись. Тот, сообразив что-то, огляделся вокруг.
– Это ты на кого намекаешь? – с вызовом обратился он к Раапке.
– На кого? А ты подумал, что на тебя? – хохотал тот. – Не знаю, не знаю, Херрлейн. Советую тебе проверить уровень кислоты своего лица. Пока бой не начался… Если физиономия прокисла, худо дело будет…
VII
Свирепое выражение, изобразившееся на лице Херрлейна, недвусмысленно показывало, что он сейчас вцепится в Раапке. Но до потасовки дело не дошло. Один за другим два взрыва оглушили колонну, накрыв упавших прямо на дорогу солдат комьями холодной земли. Не успели стрелки прийти от неожиданности в себя и подняться на ноги, как земляной столб взвился вверх прямо посреди колонны, метрах в сорока впереди.
Грузовик разорвало в клочья вместе с находившимися в кузове. Уже потом Отто узнал, что это был расчет артдивизиона, тащивший на прицепе пушку.
Холодная весна 1944 года. Очистив от оккупантов юг Украины, советские войска вышли к Днестру. На правом берегу реки их ожидает мощная, глубоко эшелонированная оборона противника. Сюда спешно переброшены и смертники из 500-го «испытательного» (штрафного) батальона Вермахта, которым предстоит принять на себя главный удар Красной Армии. Как обычно, первыми в атаку пойдут советские штрафники — форсировав реку под ураганным огнем, они должны любой ценой захватить плацдарм для дальнейшего наступления. За каждую пядь вражеского берега придется заплатить сотнями жизней.
Новый роман от автора бестселлера «Искупить кровью!». Пронзительная история советских и немецких штрафников, чьи судьбы сплавлены воедино в горниле войны.Осень 1942 года. Немецкие войска рвутся на юго-восток, к Сталинграду, Волге и кавказской нефти — именно здесь будет решаться исход Великой Отечественной и судьба России. На острие главного удара Вермахта разведку боем ведут немецкие штрафники из так называемых «пятисотых» «испытательных» батальонов. Именно на них ссылался в своем приказе Сталин, вводя штрафные части в Красной Армии.
ТРИ бестселлера одним томом! Лучшие военные боевики о Курской битве. Уникальная возможность увидеть решающее сражение Великой Отечественной с обеих сторон фронта — глазами немецких эсэсовцев и советских штрафников.Офицерский штрафбат стоит насмерть на Огненной дуге! 1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» истекает кровью под Прохоровкой! Т-34 против «Пантер» и «Тигров», скорость и маневренность против мощной брони и цейссовской оптики! Русская стойкость и отчаянная храбрость против германской доблести! Сталинские «смертники» против личной гвардии Гитлера!
Любой штрафник знает, что в обороне шансов выжить у него не больше, чем в наступлении, ведь штрафбаты стоят насмерть в каждом бою – до последней капли крови, ни шагу назад, по суворовскому завету: «Умри, а держись!» Он штрафник-«переменник» из «окруженцев» – боец «переменного состава» отдельного штрафного батальона, осужденный по сталинскому приказу № 270 как «трусливый элемент» и «дезертир», хотя в плен попал раненным, без сознания, и бежал при первой возможности, с боем прорвавшись из «котла», – но офицеров-«окруженцев» отдавали под трибунал в десять раз чаще, чем рядовых, и бывший лейтенант-танкист получил по полной: три месяца штрафбата.
Лето 1944 года. Красная Армия наносит шестой из легендарных «десяти сталинских ударов», вошедший в историю как Львовско-Сандомирская операция. Первыми на прорыв идут штрафные роты. Сокрушив вражескую оборону, советские войска выходят к Висле. Немцы отвечают контрударом на Сандомирском плацдарме, бросив в бой новейшие тяжелые танки «Королевский Тигр» и штрафников из 500-го «испытательного» батальона Вермахта. Наши части получают приказ «стоять насмерть». Здесь советским и немецким штрафникам вновь предстоит сойтись в смертельной схватке.
Агония III Рейха была долгой и кровавой – даже когда Красная Армия ворвалась в Берлин, даже после потери бо́льшей части города и самоубийства фюрера гитлеровцы не сложили оружия, продолжая оказывать отчаянное сопротивление в «9-м секторе обороны», который не зря окрестили «логовом зверя», – именно здесь расположены здания гестапо и министерства внутренних дел, Рейхсканцелярия и Рейхстаг. «Сердце Рейха» защищает отборный 5-тысячный гарнизон, все окна и двери заложены кирпичом, вокруг широкий ров, заполненный водой, за ним несколько линий окопов, зарытые по самую башню танки и батареи крупнокалиберных орудий, поставленных на прямую наводку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге четыре повести. «Далеко от войны» — это своего рода литературная хроника из жизни курсантов пехотного училища периода Великой Отечественной войны. Она написана как бы в трех временных измерениях, с отступлениями в прошлое и взглядом в будущее, что дает возможность проследить фронтовые судьбы ее героев. «Тройной заслон» посвящен защитникам Кавказа, где горный перевал возведен в символ — водораздел добра и зла. В повестях «Пять тысяч миль до надежды» и «Ветер удачи» речь идет о верности юношеской мечте и неискушенном детском отношении к искусству и жизни.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.