Штольни, тоннели и свет - [7]

Пусть на склоне не останется живого места, лишь бы платили.

— Вам легко говорить, а мне с людьми работать, — хмуро оправдывался Харин. — бессмысленный труд — оскорбление…

— Плевать! — визжал Такырбас и бил шарами по столу. — Эту пьянь ничем не оскорбишь. Не нравится, пусть убираются — других найдем. И ты, делай, что приказано, или убирайся… Начать проходку тоннеля мы не можем — нет людей и техники. Надо выиграть время, — успокаиваясь, подвел черту.

Абиш понимал, что Такырбас спасает его, но ни благодарности, ни радости не чувствовал, как когда-то не было их за подаренного кровником гнедого. Еще сильней зажгла обида. Захотелось ткнуть острием шары, казалось, они лопнут, как пузыри на болоте и останется от начальника мокрое место. Но не враг же себе Абиш: стоило ли поджигать взрывсклад, если, натолкнув на правильную мысль одного человека, можно сделать пользы больше, чем взрывы и пожары.

Лева, сидя на раскладушке, вытянулся в струнку. В глазах загорелась страсть. Так оглан когда-то смотрел на родича-властелина. Кто родился кулом, тот пресмыкается перед сильными и мечтать о власти — это их сила, как у слепого слух, как у безногого руки.

Увидел Абиш знакомый блеск в глазах и уже следующей ночью бесшумной тенью проник в юрту, склонился над Левиной раскладушкой, стал нашептывать:

— Техника безопасность — нарушение… Начальник мужик-карачу… Работяга его не уважает, потому что не боится. Как в совхозе «вырвиглаз» делали? За такое тюрьма надо!

Было дело во времена нулевого цикла. Интересы участка совпали с интересами одного из совхозов. Приехал на «газике» председатель, стал просить взорвать небольшую горку, чтобы сделать траншею под дорогу. Камень там крепкий, бульдозер расшевелить его не мог, скреб плохо. Горку председатель описывали небольшой, а день предлагал немалые. Харин ухватился за предложение, прикинул, что пошлет в колхоз трех бичар и компрессор, они за неделю управятся, а на те деньги участку повышенная зарплата. Но при разговоре с председателем хмурился, в сомнении качал головой, дескать «своих дел — много! А тут шефская помощь… Не безвозмездно, но все-таки…» Стал навязывать условия: работягам жилье, кормежку… Потребовать женщин не решился: пусть сами прельщают. Ударив по рукам, Харин на участковом зилоке помчался в управление, пробивать шефскую помощь.

«Вырвиглаз» — штоленка метрового сечения, в которую можно влезть только на четвереньках. В эдакой норе пневмоподдержка — не помощь. Шмидт вползал в забой, распирался руками и ногами в борта выработки, надувал живот и давил им на перфоратор.

Его голова тряслась над вращавшейся штангой, с носа брызгами слетали капельки пота.

Синтик приспособился бурить лежа. Худощавый Хасан пробовал так и эдак, подпирал перфоратор доской и чуркой. Попробовал головой… Задом-задом выкарабкался на поверхность, запел и побежал в степь.

Работали они круглосуточно, ели и спали у волчьей дыры входа в выработку. Через трое суток доложили, что штоленка в пятьдесят погонных метров готова. Председатель не поверил, что все сделано по уговору и непозволительно быстро, почувствовал себя обманутым, чертыхнулся: хоть бы для вида с месяц повозились, тогда деньги отдавать не так жалко.

Понимая его, Синтик ухмылялся и подначивал: мы такие, баскарма! Спецы по высшему разряду, к тому же умные! Председатель позвонил Харину, тот не удивился скоростной проходке, подтвердил: они на работу злы. Председатель с недовольным видом покряхтел в трубку конторского телефона, подъехал к выработке, заглянул в нее, придерживая руками авторитетный живот, — темно. Самому лезть проверять на карачках — не солидно, шофера послать — обидится: брат свата, вытащил из газика свою веревку, размеченную по метрам, пальцем указал на Хасана: ты самый юркий, лезь, тяни! Тот подобострастно упал на четвереньки, прополз тридцать, пробитых в холме, погонных метров, сел у забоя и стал выбирать веревку. Синтик кричит — хватит! Хасан увидел недоверчивое лицо председателя в солнечном свете.

— Эй, где ты там?

Хитер баскарма, но и Хасан не дурак: обмотал голову телогрейкой, крикнул:

— Еще полметра!

Председатель прислушался к глухому голосу из подземелья, согласился — вылазь!

По физиономиям видел: обманывают, но как докажешь? Вздохнул:

— Зарядите получше, мелкий камень нам на строительство нужен.

— Пять тонн, как положено. Взрывчатку — грамм в грамм… За это у-у-у! — Синтик щурил поросячьи глазки, изображая страх: — За это строго спрашивают. Сделаем как надо, баскарма!

Взрывчаткой набивали штоленку, действительно, на совесть, но все равно полторы тонны пришлось вывезти в поле и сжечь.

Взорвали. Качал головой председатель: ой-бай! В ушах его звенело. Синтик вертелся рядом, совал под нос кусок гранита:

— Мелкий, как просил.

— Плохо взорвали: только с одной стороны.

— Так взрыв — он и есть взрыв, его в точности не рассчитаешь. Скалу расшевелили, теперь бульдозер запросто возьмет. Зато камень какой?!

— Жаксы! — сплюнул председатель. — Полгода придется собирать в поле твой камень… Деньги подпишу. Водка ваша, мясо мое.

После взрыва бичары с неделю гуляли в совхозе, собирались женить Хасана, да со свадьбой что-то не сошлось. Укатили веселые, жениха забрали, компрессор продали председателю. Через два дня за ним явился Харин, набросился: как можно купить государственное имущество? Баскарма вытер платком потную шею — компрессор вернул, дал машину, чтобы отбуксировать его, и барана, чтобы замять дело.