Штамм «Ратоньера» - [69]

Над водой. На последнем берегу

Маленький поселок исчез за горизонтом. Опять потянулась бесконечная полоса побережья, песок, редкие холмы, еще более редкие полуразрушенные постройки. Над головой светило солнце, рядом плескалось теплое море, кричали чайки в освеженном ночной грозой небе, а Максим брел, думая, что ад существует, и что он похож на этот жаркий безлюдный пляж, искривляющийся в дугу. Семен так и не сворачивал от моря, и на все доводы, что пора уже идти в глубь полуострова, ничего не отвечал.

Через пару часов построек стало больше. Это был еще не город, не пригород, но уже благоустроенная зона. Эллинги, стоявшие строем, таращились пустыми окнами. К выбитым стеклам Максиму было не привыкать, но тут узкие дома тянулись и тянулись почти одинаковыми рядами. На пляже тоже начали попадаться беседки, скамейки, кое-где — ржавый остов автомобиля. Однажды нога на песке скользнула по белой округлой поверхности, Максим решил, что наступил на череп, и чуть не вскрикнул, но то был забытый мяч.

Рассыпавшиеся беседки. Проржавевшие кабинки для переодевания. Упавший на дорогу столб. Он просто отмечал все это взглядом, стараясь не думать вообще ни о чем. Например, что до относительно обитаемых мест минимум несколько десятков километров. Разве что позади, на той стороне залива, село с единственным жителем, то ли юродивым, то ли блаженным…

День уже шел к закату, а пляжи тянулись. В такую жару когда-то здесь наверняка яблоку негде было упасть, но теперь… Теперь невозможно было представить себе эти толпы народа, дверь в прошлое была захлопнута за ними так же надёжно, как за легионерами Цезаря или варварами Алариха.

— Семеныч! — крикнул Максим. Пока он рассматривал безлюдные пляжи, дед успел уйти довольно далеко. Семен сегодня тоже был заметно не в духе, и вот теперь ушел вперед, к небольшому городку или поселку, застроенному одно-, редко двухэтажными зданиями. Заборы частично сохранились, частично упали и гремели под ногами, когда через них перешагивали. Идти лучше всего было строго посередине узких улочек.

— Вот куда мы? — Максим нагнал наконец старика. — Двадцать пять лет люди не живут, ещё упадет какая-нибудь стена.

Семён, не оглядываясь, проворчал:

— Жратвы мало осталось у нас. Поискать надо.

— Да что здесь может быть!

Здесь действительно ничего не было. В дома заходить они не решались, да и маловероятно, что там сохранилось бы что-то полезное, да еще лежало на виду. Небольшой поселок легко было пройти насквозь и отправиться по дороге к перешейку, ведущему на материк, но Семен вернулся к морю. Максим, ругая несговорчивого старика, плелся следом. Позади осталась миниатюрная красавица-мечеть, такая белая, будто за ней ухаживали. За парочкой лиманов открылся новый поселок (или же это был прежний, кто знает, указатели давно свалил ветер). Здесь появились многоэтажки, пансионаты, гостиницы. Но среди них любой человек почувствовал бы себя еще неуютнее, чем в голой степи. Степь говорила — здесь еще никого не было. Город беззвучно кричал — отсюда уже ушли.

Если бы они шли в это путешествие втроем… Ох, не доставило бы оно радости! Не получилось бы восхищаться рассыпающимися по кирпичику зданиями!

Пустые улицы, мертвые окна — слепые глаза домов, растущие сквозь брусчатку травы, ветер, перекатывающий мусор, — и как он уцелел за двадцать с лишним лет? Но хоть крыс не было. Несколько раз Максим замечал каких-то мелких животных, все они удирали, едва почуяв присутствие людей и не давали себя рассмотреть.

Семен между тем нашел то, что искал: аптеку. Дверь они открыли без особого труда, кто-то прежде тут уже поработал. Крыс внутри не оказалось, некоторые витрины были целы. Семен пристально их рассматривал, потом сорвал замочек с одной и вытащил шуршащие, до сих пор яркие пакеты.

— Вот!

Внутри были лечебные диетические хлебцы, упаковка обещала какой-то особо длительный срок хранения, но уж никак не двадцать пять лет. Тем не менее, Семён выгреб все имеющиеся в ящиках пачки:

— А что мы последние годы жрём, это намного полезнее, ты хочешь сказать?

Аптеку они обшарили на всякий случай от и до, но ничего полезного больше не нашли. Воду в стеклянных бутылках, йод и перевязочные материалы растащили уже давно или же их просто перестали завозить, когда город начали массово покидать жители. Кое-где валялись растоптанные коробочки с простыми дешёвыми лекарствами. Семён на всякий случай заглянул в последний ящик и с торжествующим возгласом извлёк чудом уцелевший стеклянный флакон:

— То, что надо!

Это была настойка какой-то известной фирмы, от сердечных болезней или для поднятия иммунитета, Максим и смотреть не стал. Он только хмыкнул:

— Старый пьяница, нашёл выпить и закусить?

— Именно! Пригодится. Будет повод — откроем. А то все винные магазины давно бомжи вынесли.

Они вышли из аптеки, прикрыв заскрипевшую дверь. Ветер стал заметно сильнее, солнце спряталось за крыши домов, а сбоку небо закрыли фиолетовые косматые облака.

— Здесь что, традиция такая — каждый вечер погода портится? — спросил Максим.

— А я знаю? — огрызнулся старик. — Будто я тут погоду делаю.

— Ну ладно, ладно. Оно и к лучшему, не так жарко. У нас на севере в апреле еще весна. А тут прямо лето.