Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда - [62]

Не менее сотни заключенных, группами по пять-десять человек, сидели или ходили около здания. Большинство выглядели грязными, неухоженными, одетыми в рванье. Только несколько человек, державшихся особняком, были одеты в чистые тюремные робы голубого или белого цвета. Все с любопытством нас рассматривали. Мы зашли в тень тутового дерева, и Фатух сказал нашему конвоиру:

— Послушай, Садык, доктор сейчас занят и нам придется немного подождать. Пойди проведай своего друга капрала у входных ворот. А мы с уважаемым Лотцем подождем тебя здесь в тени дерева.

— О чем ты говоришь! — воскликнул капрал. — Мне приказали немедленно привести уважаемого к доктору. И откуда ты знаешь, что доктор занят? Ты же там еще не был.

— О Садык, сын невежды, — нетерпеливо прервал его Фатух, — неужели ты не понимаешь самых простых вещей? Если я говорю тебе, что доктор занят, значит, он действительно занят! Вот тебе две сигареты: одна для тебя и другая для твоего друга-капрала. Перекурите, а потом возвращайся через десять минут. Все ясно?

Капрал кивнул и моментально исчез.

— Зачем это? — спросил я улыбающегося Фатуха.

— Кое-кто хочет поговорить с тобой.

Он отошел в сторону, а ко мне подошел один из заключенных, который стоял неподалеку у стены здания. Это был явно не египтянин. Светлокожий, гладко выбритый, с интеллигентным лицом. На вид ему было не более тридцати пяти, но его темные волосы уже тронула седина.

— Я Виктор Леви, — представился он, и мы крепко пожали друг другу руки.

— Рад вас видеть, — сказал я, — и хочу поблагодарить вас за то, что вы уже для меня сделали.

В ответ он небрежно махнул рукой:

— Чепуха. К сожалению, я не могу для вас многого сделать, пока вы в карцере. Я поговорил с Фатухом и охранниками. Они обещали за вами присматривать, но изменить режим содержания в карцере они не могут. Как только вас переведут в первую зону, у вас будет все, что нужно. Я тоже живу там вместе с моими друзьями Робертом и Филиппом. Мы будем соседями. Как вы сейчас себя чувствуете? Там очень скверно?

— О, надеюсь, что выживу. У меня есть несколько теплых одеял и достаточно сигарет, которые передал мне Фатух.

— Их он получил от меня. Когда вас переведут к нам, я найду вам какую-нибудь приличную одежду. Во всяком случае, вы должны ходить в голубой робе, а не в зеленой. Голубой — это цвет Туры. Сейчас вы попадете к главврачу доктору Фуаду. Постарайтесь, чтобы он положил вас в госпиталь на несколько дней, и вы раз и навсегда избавитесь от карцера. Если не получится, то по крайней мере добейтесь, чтобы он «прописал» вам матрац. Он неплохой парень, но очень капризный. Я слышал, что вы уже встречались с начальником тюрьмы.

— Да, похоже, он тоже вполне приличный человек.

— Будьте с ним осторожны. Это мерзавец. К счастью, у меня с ним очень хорошие отношения.

— Я слышал. Похоже, что вы тут командуете этой тюрьмой.

— Вряд ли. Просто я один из старожилов — одиннадцать лет. Не надо, чтобы нас видели вместе слишком долго. Они везде подозревают заговоры. Надо быть поосторожнее. Вы «опасный» человек, и тут за вами будут еще некоторое время следить.

На прощанье Леви крепко пожал мне руку и, оглянувшись, тихо добавил: «Шалом!»[14]

Вернулся Садык, и мы вошли в бунгало. Три ступеньки вели на просторную террасу, на которой четверо мужчин в темных костюмах сидели в креслах, курили и пили кофе. Капрал Садык знаком велел нам оставаться у двери, а сам сделал несколько шагов вперед и отдал честь сидевшим, которые никак не ответили на его приветствие.

— Это тюремные врачи, — прошептал мне Фатух. — С ними надо быть в хороших отношениях. Если вы понравитесь главному врачу, все ваши проблемы исчезнут.

Капрал провел меня в кабинет главного врача. За большим письменным столом сидел пожилой лысый мужчина. В зубах у него был пустой сигаретный мундштук. Рядом стоял молодой человек со стетоскопом. Сидевший за столом обратился ко мне на довольно приличном английском:

— Я главный врач, доктор Фуад. Я полагаю, что вы господин Лотц. — Он внимательно осмотрел мою рваную одежду и брезгливо покачал головой. — Это вся одежда, которая у вас есть?

— Да, доктор. Не самой последней моды и не самая теплая.

— Хм. Вы не совсем похожи на ваши фотографии, которые я видел.

— Времена меняются.

— Да. Скажите, как ваше здоровье? На что-нибудь жалуетесь?

— По правде говоря, неважно. Некоторое время назад мне лечили желчный пузырь, а теперь, когда мне приходится спать на каменном полу, появились боли.

— А что я могу сделать?

— Ну не знаю. Вы доктор. Может быть, мне лечь в госпиталь или хотя бы получить матрац.

— Доктор Сабри, — обратился он к своему молодому коллеге по-арабски, — он понимает арабский?

— Не думаю, — ответил коллега.

Доктор Фуад почесал лысину.

— Я бы не возражал положить его в госпиталь на несколько дней. Так нельзя обращаться с человеком. Но администрация может устроить скандал, и меня опять обвинят в фаворитизме. Вы знаете этих попрошаек. Лучше заранее согласовать.

Он поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Алло! Говорит доктор Фуад. Пожалуйста, доктора Камаля Ассема. Алло! Доктор Камаль Ассем? Доброе утро! Как ваша семья? Отлично! Послушайте, доктор, у меня здесь этот новый заключенный-немец. Надеюсь, вы знаете, о ком идет речь… Да, именно так. Ну, они держат его в карцере, а он болен. Я подумал, что, может быть, нам положить его в госпиталь. Что? Почему нет? О, да-да. Ну, в этом случае… Да, конечно. Конечно. Благодарю вас, доктор. Ма’ассалама!