Шлюха. Любимая - [56]

— Ты могла бы рассказать…

— Нет, — прервала я его, — еще не о чем говорить. Обещаю связаться с тобой, если дело будет связано с текстилем и одеждой.

— Смотри, не потеряй визитку. Я буду скучать по тебе, малышка.

Электронные часы показывали десять вечера. Небо над франкфуртским аэропортом напоминало оживленную трассу — прожектора садящихся бортов ежеминутно заливали светом посадочную полосу и параллельное ей скоростное шоссе. Я нашла по указателям развязку на Кельн и Дортмунд, поехала в правом ряду, не очень быстро. Мощные и дорогие машины проносились мимо меня, и так много их было на вечерней трассе, и в каждой сидел некто, намного состоятельнее, и вряд ли более одинокий. К полуночи Эрик, подумала я, уже добрался до своего дома, обнял жену и поцеловал спящего сына. Могла ли я разбить его семью? Поселиться в Роттердаме, сделать так, чтобы мы стали жить вместе?

Я ехала на север, пока справа не забрезжило утро, это случилось перед самым Дортмундом. Немного поколебавшись, я свернула на запад, к Дюссельдорфу. Надо держать слово, подумала я. По возможности. Тем более что Дюссельдорф находится как раз на полпути между Франкфуртом и Роттердамом.

Это была самая густонаселенная часть Германии — индустриальный мегаполис Рейн-Вестфалия, города которого сливались друг с другом, переходили один в другой, так что подчас и различить нельзя было, где заканчивается, допустим, Эссен и начинается Дуйсбург. И так далее. В принципе, мне одинаково годился любой большой город, но от голландцев я слышала, что Дюссельдорф наиболее респектабельное место во всем этом регионе: здесь проводится огромное количество промышленных выставок, и его избрали в качестве места для своих европейских штаб-квартир крупнейшие корпорации Кореи и Японии. Поэтому здесь целые улицы занимают дорогие бутики, рестораны — лучшие в Рейн-Вестфалии, а процентное количество адвокатов, биржевых брокеров и прочей мажорной публики среди населения, пожалуй, самое высокое в этой части Германии.

Тем большим было мое удивление, когда я вновь едва смогла обнаружить в городе увеселительные места с эротической подоплекой. В Старом городе, недалеко от Рейна. Вообще, Дюссельдорф какой–то скучноватый и деловой, сверх всяких приличий. Старый город здесь не скрывается за крепостной стеной, как в Нюрнберге, и вообще его центр совершенно не впечатляет, как центр Франкфурта. Это современный и несколько прямолинейный город, в котором и заняться–то особо нечем, если, конечно, вас не привел сюда деловой интерес.

— Можешь попробовать, девочка, — сказала сухая и остроносая администратор ночного клуба. — Главное у нас, это танцы и консумация. Если у тебя есть опыт в этих вещах, то я возьму тебя.

— А как насчет полицейских проверок? — спросила я. — У меня ведь нет разрешения на работу.

— А диплом о хореографическом образовании у тебя имеется? — спросила остроносая.

— В Москве остался, — сказала я.

— Копию могут выслать?

— Могут. Недели через две.

— Почему не сразу?

— Семейные обстоятельства, — я опустила взгляд под столик, за которым сидела. — Как у вас насчет жилья? Послезавтра начинается выставка, и свободных номеров в том отеле, где я живу, не останется.

— Поговори с другими девушками, — сказала хозяйка. — Только вчера Салли жаловалась, что ей слишком дорого платить за квартиру.

— Она живет одна? — удивилась я, представляя примерно, во что обходится съем квартиры в этом городе.

— Она осталась одна в комнате.

— Спасибо, я поговорю с ней.

Салли оказалась улыбчивой китаянкой из Шанхая, худенькой и милой, вдобавок одного роста со мной. Первая девушка моего роста из всех, с которыми я жила, с которыми близко общалась. Конечно, настоящее имя ее звучало несколько иначе. Настолько иначе, что европейской артикуляции его правильно не выговорить, а значит, не стоит и пытаться. Важнее было то, что это был первый человек не просто другого языка, но и совершенно чужой культуры, с которым я близко общалась.

И благодаря этому я, снова поселившаяся в квартире с тремя проститутками, избежала столь отвратительного мне чувства дежа вю. Казалось, что Салли ничего не воспринимает всерьез, даже себя и свои проблемы. Ее хихиканье над клиентами временами казалось бестактным, и поводы для смеха зачастую вовсе не казались мне таковыми. Ну, например, она могла подскочить ко мне, дома после работы, когда я выходила из ванной с туалетной сумочкой в руках, и продемонстрировать сросшиеся маринованные огурчики, отдаленно напоминающие фаллоимитатор с анальной насадкой. Я поначалу выдавливала из себя смешок, чтобы не обидеть китаянку, но по прошествии нескольких дней решила, что уместней будет своей холодностью осадить ее пыл. Хоть иногда и не могла сдержать улыбки — настолько Салли вела себя наивно и по-детски. Хоть была она всего на два года младше меня. Да, роднило нас еще и это — маленьких собачек, до старости способных казаться щенками.

Я думала, что Салли будет готовить какие–то особенные блюда, и мне было интересно понаблюдать за этим, чтобы расширить кругозор, но действительность оказалась намного прозаичнее: Салли ела те же готовые продукты, что и все мы, лишь разогревая их в микроволновке. Даже палочками она при этом не пользовалась, предпочитая вилку и нож.