Шли бои - [16]
Мы поделили между собой первые задания. Очкось отвечал за вооружение отряда и его полное оснащение. Касперкевич взял на себя задачу сформировать одно отделение и обеспечить его оружием. Он должен был доложить о готовности отделения во второй половине апреля. Подготовить людей и вооружить их должны были также Годуля и Рачиньский.
Строго соблюдая конспирацию, товарищи прислали в штаб первых добровольцев. Я беседовал с каждым из них. Надо было как можно лучше узнать людей. Ведь борьба предстояла нелегкая. Мы предъявляли жесткие требования к кандидатам, так как хотели знать, можно ли на них рассчитывать, не испугаются ли они трудностей, не струсят ли, не подведут ли, когда смерть заглянет им в глаза. Первый отряд, по плану не слишком многочисленный, должен был состоять из отборных людей. Это обусловливалось наличием многочисленных немецких гарнизонов в Кракове и его окрестностях, а также небольшим количеством лесных массивов. Да и с оружием дела обстояли неважно.
Выбрать людей было трудно — все так и рвались в бой. От одних я отказывался, считая их просто-напросто слабыми, хотя в глазах у них горел огонь ненависти к оккупантам. От других отталкивала интуиция.
Террор оккупантов усиливался. Принудительные поставки продовольствия разоряли крестьян. Особенно страдали от этого бедняки. Тяжелым бременем ложилась на жителей городов и деревень отправка людей, в первую очередь молодежи, на принудительные работы в Германию. Поэтому в то тревожное время многие изъявили желание пойти в партизаны, но, к сожалению, мы пока не могли принять всех.
Срок отхода отряда в леса приближался. Очкось каждый день рапортовал о положении дел с оружием и боеприпасами. Доставать их ему помогал Сёдлак. И все же оружия и боеприпасов не хватало. Очкось и Сёдлак приготовили даже несколько двустволок. Начальник штаба часто наведывался в Кальварью и собирал там все, что могло пригодиться. У Годули и Рачиньского взял несколько пистолетов.
Касперкевич и Коник заканчивали формирование первого отделения партизанского отряда. Они раздобыли порох и различные приспособления для приготовления в полевых условиях патронов для двустволок, приводили в порядок револьверы.
Биржа труда в огне
Уже давно мы с Годулей и Рачиньским подумывали о поджоге биржи труда в Кальварьи. Нам было известно, что фашисты подготовили списки молодых людей для вывоза в Германию. Годуля и Рачиньский не давали мне покоя:
— Нужно напасть на биржу труда. Сжечь бумаги. Потом будет поздно!
— А что будет с отходом партизанского отряда в леса? — спрашивал я в ответ.
— Будем готовить отряд и одновременно займемся биржей, — отвечали они.
Рядом с биржей располагался гараж, где стоял легковой автомобиль гитлеровцев. Там же находились легковоспламеняющиеся материалы — бензин, олифа в бочках и старая деревянная мебель. Перебрав самые различные проекты, мы пришли к выводу, что лучше всего поджечь биржу с помощью запального устройства. Такое устройство у нас было. Сделал его наш химик, Владислав Бохонек из Велички.
В здании биржи труда, жили ее начальник с семьей и несколько гитлеровцев. По двору биржи бегали две собаки. Поэтому мы решили провести операцию ночью, когда гитлеровцы будут спать.
Участники налета — Годуля и Рачиньский. Это гарантировало строгую конспирацию и бо́льшую безопасность. В случае чего легче будет уйти.
Годуля и Рачиньский запаслись костями для собак, взяли запалы и глубокой ночью пошли к бирже. Ночь была темная, тихая. До биржи Годуля и Рачиньский дошли боковыми уличками. Когда они уже были на месте, собаки почуяли чужих — и в ночной тишине раздался громкий лай. Собаки беспокойно забегали по двору. Как мы узнали позже, это были обыкновенные дворняжки, а не специально выдрессированные волкодавы. Поэтому наш план с «подкупом» собак удался. К счастью, лай собак не разбудил гитлеровцев. Рачиньский поспешно бросил им кости, и они тотчас же смолкли.
Годуля тем временем подполз к гаражу и засунул запал через щель под самые ворота. Пока Годуля манипулировал у ворот гаража, стараясь как можно лучше уложить запал, Рачиньский наблюдал за обстановкой.
Минуло два часа пополуночи. Годуля и Рачиньский отошли за стену здания и стали ждать. Вскоре они увидели вырвавшееся из щели ворот гаража пламя. Этого было достаточно — огонь распространялся с молниеносной быстротой. Через минуту над гаражом поднялась туча дыма. Высоко над крышей здания заплясали языки огня.
Среди гитлеровцев поднялась паника. Они начали выпрыгивать из окон. Приехала городская пожарная команда. Однако все попытки погасить огонь оказались тщетными — все здание биржи уже было охвачено пламенем. Через три часа биржа сгорела дотла, а вместе с ней — документы и списки людей, обреченных на вывоз в Германию.
Операция удалась. Гитлеровцы решили заняться расследованием причин пожара. Была даже создана специальная комиссия, которая, однако, констатировала, что огонь возник в результате короткого замыкания электрической сети.
Отряд выступает
Подготовка к выходу отряда в леса близилась к концу. Касперкевич доложил о готовности своего отделения. Оно состояло из пяти человек. Свое явно недостаточное вооружение ребята должны были пополнить оружием врага. Иного решения проблемы мы не видели. Отделение располагало только небольшим запасом продовольствия лекарств и боеприпасов.
Двести пятьдесят дней длилась героическая оборона Севастополя во время Великой Отечественной войны. Моряки-черноморцы и воины Советской Армии с беззаветной храбростью защищали город-крепость. Они проявили непревзойденную стойкость, нанесли огромные потери гитлеровским захватчикам, сорвали наступательные планы немецко-фашистского командования. В составе войск, оборонявших Севастополь, находилась и 7-я бригада морской пехоты, которой командовал полковник, а ныне генерал-лейтенант Евгений Иванович Жидилов.
Книга американского журналиста Питера Даффи «Братья Бельские» рассказывает о еврейском партизанском отряде, созданном в белорусских лесах тремя братьями — Тувьей, Асаэлем и Зусем Бельскими. За годы войны еврейские партизаны спасли от гибели более 1200 человек, обреченных на смерть в созданных нацистами гетто. Эта книга — дань памяти трем братьям-героям и первая попытка рассказать об их подвиге.
Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.