Школьник Свен - [15]

— Не встречал ли ты, голубчик, по дороге мальчика, такого худенького…

— Видал, господин ландрат. Он тут, лежит у меня на возу. Он спит. Он шел по дороге и чуть не плакал, устал очень, говорит; так жалко! Это что же, ваш мальчик?

— Мой.

— А он говорил, что у него нет никого, у бедняги.

На верхушке воза спал крепким сном Свен Бидевинд.

— Он просил тебя отвезти его к тебе?

— Нет, он говорил, что ему нужно дальше. Он попросил только отдохнуть на сене, пока я стоял у кузнеца. Он говорил, что посторожит за это лошадь, пока я поем. Когда я вернулся, он так крепко спал, что мне стало жаль будить его. Я и оставил его.

IX АНТОН БЕХ ОПРАВДАН

На другой день, во время урока математики, ректор вошел в класс. Кандидат Ланге улыбнулся и поклонился ему. Ректор тоже улыбнулся и вошел на кафедру.

— Я должен сказать тебе, Антон Бех, — начал он, — что мы вчера несправедливо осудили тебя. Твои товарищи должны знать, что ты не списывал и не обманывал, как мы это думали. Я, с своей стороны, очень рад, что могу попрежнему верить, что ты неспособен на такие низкие поступки. Подойди сюда, пожалуйста!

Антон Бех остановился перед кафедрой.

— Я прошу у тебя прощения за вчерашнюю несправедливость. Дай мне твою руку в знак того, что ты прощаешь.

Антон подал руку. Ректор пожал ее и погладил Антона по курчавым волосам.

— Да, дети, — сказал ректор, когда Антон Бех вернулся на место. — Я буду очень рад, если вы последуете примеру Антона и будете так же чисты сердцем, как он.

Дойдя до двери, ректор повернулся и сказал:

— Свен, а ты пойди ко мне на минутку!

Свен встал и вышел за ректором но коридорам, по лестнице вниз и в кабинет.

В узкой, длинной комнате Свен остановился и попрежнему стал смотреть на ряды книг на полках.

Ректор сел на свое место и смотрел на него.

Свен был бледен и худ.

— Слушай, Свен, — сказал ректор, — ты, должно быть, каждую субботу списывал задачи?

— Каждую субботу.

— Ну, конечно. Я просил кандидата Ланге давать тебе два частных урока математики в неделю. Воспользуйся ими хорошенько. Через месяц у нас экзамены.

— Да.

— И давай, Свен, решим с тобой не делать больше никаких фокусов!

— Да.

— Тебе не придется тогда переживать такие тяжелые дни, как вчера. Не так ли, — тебе, верно, и вспомнить страшно?

— Да.

— Я говорил с твоим отцом, мой мальчик. Мы оба надеемся, что из тебя выйдет хороший человек. Ну, до свиданья, милый.

Свен Бидевинд горько плакал. Ректор подошел к нему и погладил его по голове.

Свен всхлипывал, и ректор не уходил, видя, что тот хочет что-то сказать ему и не может.

Наконец, он справился с собой, низко поклонился ректору и протянул руку.

— Бла-агодарю, очень!

Дома за обедом был ростбиф, большой, красный, с соусом, жареным картофелем и брусничным салатом, несмотря на то, что был четверг и что по четвергам всегда бывала рыба.

X БИТВА

— Я ничего не говорю. Я только не могу понять, отчего у тебя в тетради мое решение, если ты его не списывал?

Эти слова говорил Симон Сельмер в коридоре.

Анюн Бех вызывающе смотрел на него.

— Видишь ли, это тебя не касается, Симон.

— Конечно, так удобнее всего.

— А теперь я тебя спрашиваю, что ты подразумеваешь под этим „удобнее" всего.

Симоа Сельмер с улыбкой оглянулся на стоявшую за ним толпу. Весь класс обступил их.

— Я думаю, что лучше всего не говорить больше об этой истории.

— Ректор уже разобрал ее.

— Да я замечаю.

— Что ты замечаешь?

— Что ректор несправедлив.

— В чем это?

— Да если бы это был один из нас, а не его любимчик, так все было бы по-другому.

— То есть, как это по-другому?

— Ты слишком много спрашиваешь.

Антон Бех, спокойно и не оглядываясь, стоял с спрятанными в карман руками. Он посмотрел Симону Сельмеру прямо в лицо и сказал:

— Я буду спрашивать до чех пор, пока ты не ответишь, пока ты не посмеешь ответить прямо.

— Посмеешь — ха-ха!

— Да, посмеешь! Что было бы по-другому, отвечай!

— Я думаю то, что я думаю.

Антон Бех подошел к нему вплотную.

— Ну, хорошо, так я прямо спрошу тебя. Ты думаешь все-таки, что я списал?

— Я ничего не думаю. Я знаю только, что мое решение было у тебя в тетради.

— А если я говорю и ректор говорит, что это случайность?

— То я скажу, что это довольно странная случайность.

— Почему это странная?

— Потому что странная.

Вся толпа мальчиков рассмеялась. Антон Бех вынул один кулак из кармана.

— Ну, теперь говори прямо, что ты думаешь?

— Что это ты так интересуешься тем, что я думаю?

— Мне надоело, что ты вечно рассуждаешь о моих задачах: Если тебе недостаточно объяснения ректора, от меня ты другого не получишь. Но этой истории должен быть конец. Говори, что ты думаешь, и мы покончим дело.

— Ты хочешь драться, значит?

— Да, я хочу драться. Беру весь класс в свидетели, что если ты не признаешь сейчас же объяснение ректора удовлетворительным, мы встретимся сегодня на набережной в четыре часа.

— Я приду, я не боюсь.

— Отлично.

С этими словами Антон Бех повернулся и прошел в класс сквозь толпу мальчиков. Звонок давно уже был.

— Война, ребята.

— Да, и какая!

— В четыре часа на набережной.

— Но мы одни. Никто посторонних.

— Конечно.

Все с шумом входили в класс.

— Я думаю, что "зелоту “ достанется.

— Ну, не знаю.

— А ему не мешало бы, чего он суется все время.