Школа на горке - [27]

— Анюта! Перестань сейчас же! — кричит с балкона женщина.

— Ладно! — отвечает Анюта и продолжает прыгать.

Борис сам не заметил, как подошел вплотную к доскам. Еще сильнее запахло смолой. Жалко, если из этих замечательных досок что-нибудь построят, лучше бы они лежали тут всегда.

— Залезай сюда! — зовет сверху Анюта. — Боишься? Так и скажи! Эх ты!

Сильва громко лает, задрав острую морду. Дамские локоны раскачиваются сильнее.

— Боится! — дразнит Анюта Бориса. — Ну залезь, залезь!

— Нисколько я не боюсь, чего бояться? Я недавно в помойку упал и то не боялся.

— Ну? — Анюта весело удивилась, перестала прыгать, наклонилась и смотрит сверху на Бориса. — Ты? Не хвастаешь?

И она заливается смехом на весь двор. Борис не знает, почему смеется Анюта, но ему не обидно от ее смеха. Хотя, наверное, с помойкой получилось глуповато — нашел, чем похвалиться. Думал сказать, как вместе со своим другом из пятого класса ходил на серьезное задание, а получилось совсем другое. Так часто бывает, Борис давно заметил: хочешь сказать одно, а скажешь совсем другое. Анюта так весело смеется, что Борис начинает хохотать вместе с ней.

— Анюта! А почему у тебя такая растрепанная ушанка? Ну почему, почему?

— А потому, что я на ней с горы катаюсь! Вот почему!

Ну до чего смешная девочка эта Анюта! И Борису совсем не хочется идти домой.

— Анюта! Сколько мне ждать? —кричит женщина с балкона.

— Иду, мама! — и села на теплые доски.

Сильва подбегает к ней и тычется носом в ладони.

— Сильва — хорошая собака, прекрасная собака, умная собака, — приговаривает Анюта и треплет шелковые уши.

— Ты в какой школе учишься? На горке? А я в спортивной. Сказать, почему? Мама считает, что у меня избыток энергии, ее надо использовать в мирных целях, так считает мама.

— Анюта! Я сейчас с тобой по-другому поговорю! — несется с балкона.

— Пугает, — машет рукой Анюта, — ничего не будет. А тебя как зовут? Борис? Ты в первом? И я в первом.

Вдруг Анюта перестала разговаривать, и какое-то новое выражение появилось в ее коричневых глазах.

Через проходной двор идут Лена и ее бабушка. Лена держит бабушку под руку. У Лены аккуратный бант выглядывает из-под аккуратной вязаной шапочки. И пальто у Лены застегнуто на все пуговицы. Бабушка у Лены толстая, важная, с тяжелыми щеками. Лена несет свой портфель, а бабушка несет хозяйственную сумку. Все как полагается.

Бабушка увидела Анюту — распахнутое пальто, растерзанная шапка, вымазанные мороженым щеки. Посмотрела бабушка, прищурилась и отвернулась.

— Борис! — громко сказала Лена. — Здравствуй!

— Давно не виделись, — буркнул Борис тихо, он не хотел, чтобы услышала бабушка.

— Бабушка, этот мальчик сидит со мной за одной партой. Я тебе говорила, он раньше плохо учился.

Бабушка смерила Бориса взглядом И еще больше поджала губы. Теперь губ совсем не стало видно, только щеки и подбородок. И сощуренные глаза. Борис понял, что он бабушке тоже не понравился. Он нисколько, не огорчился из-за этого, пусть себе идут мимо, и Лена и ее бабушка.

— Ты что здесь делаешь? — строго спрашивает Лена. — Борис, я тебя спрашиваю.

— Гуляю.

— Интересно. А уроки?

И тут загрохотали доски, Анюта снова принялась скакать. Доски гремели так сильно, что голосов почти не было слышно.

— Удивляюсь, — сказала в пространство Лена и снова взяла под руку свою бабушку.

Они степенно удаляются. Сильва догнала кошку, и кошка взметнулась на темное корявое дерево. Сильва лает на нее без злости.

Анюта перестает прыгать и говорит вслед Лене:

— Попадешься когда-нибудь без бабки!

Борис видит, как через двор идет женщина без пальто, в платке, накинутом на спину. Она молча берет Анюту за руку и уводит.

Сильва бежит за ними.

— Разве Сильва твоя? — спрашивает Борис.

— На время оставили, на два месяца.

Они ушли, а Борис еще немного постоял один. Солнце уже ушло со двора, доски уже не пахли смолой. Стало холодно.

Борис прошел этот двор насквозь, потом еще один, теперь осталось обогнуть кафе, и Борис окажется в своем дворе.

Мороз, и руки озябли. Но почему-то пахнет солнцем, весной и елкой.

Если бы этот день так и кончился. Но Борис не пошел прямо к дому, он стал кружить по дворам. Если бы он знал, чем это кончится, он бы, конечно, ни за что не свернул в этот чужой двор, не вышел бы к автобусной остановке и не увидел бы этот такой обыкновенный на вид бумажный листочек.

Объявление висело на столбе. Там было много объявлений. Продается холодильник «Днепр» в хорошем состоянии. Пропала ангорская кошка по кличке «Пушок», просим нашедшего позвонить по указанному телефону. А это объявление висело выше других, его приклеил, наверное, очень высокий человек. Борис поднялся на цыпочки и прочел: «Меняю двухкомнатную квартиру со всеми удобствами на однокомнатную и комнату». Таких объявлений Борис видел много на разных столбах. Но сейчас он отшатнулся и замер, и дыхание у него перехватило, и стало вдруг ужасно холодно, как будто поднялся сильный ветер. На этом обычном объявлении был написан номер телефона, такой знакомый номер. Борис в первую секунду не сообразил, почему его так потряс этот номер телефона. А в следующую секунду понял: это был его, Бориса, телефон. Цифры написаны ровно, четко, и буквы тоже аккуратные, крупные. Теперь Борис узнал и почерк: это был папин почерк. И цвет папиного фломастера — ярко-синий.