Школа корабелов - [9]

Как низко ни пал Редкозубов, но его высокая образованность все еще вызывала у завсегдатаев трактира чувство уважения к нему. Путихову очень хотелось, чтобы учитель, настоящий учитель, в котором он сейчас так нуждался, принял его предложение.

— Что же ты молчишь, Редкозубов? Пойдешь ко мне служить? — снова спросил он.

— К тебе не пойду. Ты ничтожество. Хорошее, доброе дело поручили, а зря. Погубишь ты его в зародыше.

— Да как ты смеешь! — заревел Козлов. — Сколько раз на деньги Пугихова угощался.

— Проси прощения, сукин сын! — пропищал Спирндоныч, щуплый лысый человек с бабьим лицом.

— Пусть просит прощения или убирается к дьяволу! — раздались возгласы.

Редкозубов, шатаясь, подошел к Путихову, упал на колени и прильнул губами к его руке. До такой степени унижения учитель еще никогда не доходил, и многим присутствующим стало неловко. Зато Путихов сиял от гордости. Довольный тем, что все видели, как Редкозубов целует ему руку, он поднял учителя, налил ему водки и дружелюбно сказал:

— Не ломайся, Андрей Андреевич, иди ко мне служить. Худо тебе не будет, пятьсот рубликов в год жалованья, квартира казенная с дровами и свечами.

— Как я работать буду? — заколебался Редкозубов. — Без водки не могу и дня прожить, а пьяному на урок ходить совестно. Нет, конченный я человек.

— Эко горе! А есть ли на свете такие учителя, что водки не пьют? Умозрительные науки, видать, в горючей пище большую нужду имеют. Стало быть, по рукам?

— Что ж, я не против, — согласился Редкозубое.

— Меня, Евлампий Тихонович, призреть надобно. Ни крова, ни работы, совсем сиротинушка пропадаю, — затянул Спиридоныч, почесывая голый череп. — Однако ж в учителя не пойду. Ищи мне должность такую, чтобы токмо водку пить, пирогами закусывать да картишками баловаться.

Собутыльники смеялись. Путихов, хохотавший больше всех, одобрительно произнес.

— Ай да Спиридоныч! Уж ты бы заодно и чин статского советника запросил. Куда бы тебя определить? Читать и писать ты умеешь?

— Ладушки-складушки некогда учил, а ныне вовсе из памяти выветрились.

— Ладно, подумаем… Может, учеником тебя зачислю…

Снова раздался оглушительный хохот.

— Господа! — закричал вдруг Евлампий, привлекая всеобщее внимание. — У кого недоросли дома без дела ходят, милости прошу ко мне, в училище корабельной архитектуры.

Путихова мигом окружила толпа. Он едва успевал отвечать на многочисленные вопросы. Один за другим следовали тосты и здравицы в честь нового директора. Попойка продолжалась до поздней ночи.

3

В последующие два месяца титулярный советник развил кипучую деятельность: подбирал работных людей, закупал инвентарь, договаривался с купцами и подрядчиками, обзаводился хозяйством. Он торопил зодчего Камерона с перестройкой здания, конюшен и амбаров, хлопотал о переводе из Морского кадетского корпуса учителей, вербовал учеников.

Корпус выделил ему трех преподавателей, от которых давно хотел избавиться. Это были: мичман Семен Апацкий, поручик Константин Дубров и коллежский асессор Карл Дейч.

Апацкий, будучи воспитателем класса, запорол насмерть кадета, с трудом избежал суда и был рад переметнуться в училище корабельной архитектуры. Учитель английского языка Дубров одержим был страстью к картам. Он навязывал игру всем, кто попадался под руку: учителям, ученикам, дядькам и другим служилым людям. Под стать этим двум был и учитель арифметики немец Дейч. Косноязычие и невежество Карлуши, как его звали в корпусе, служили предметом постоянных насмешек кадетов. С четырьмя действиями арифметики он еще кое-как справлялся, а в дробях путался, как в дремучем лесу. Он попал в учителя по протекции одного знатного соотечественника и держался на службе только благодаря ему.

Как ни старался Путихов закончить всю подготовительную работу к намеченному сроку, все же он вынужден был доложить Катасанову, что открытие училища придется отложить на неопределенное время.

— Гляди, Евлампий Тихонович, не снести нам головы, коль повеление императора нарушим, — разволновался не на шутку Александр Семенович, представив себе гнев сумасбродного царя. — В лепешку разбейся, а училище в существо приведи. В чем у тебя загвоздка-то? Иль с домом не ладится?

— Про то беспокойства нет, ваше превосходительство. В дом хоть завтра въезжай. И для вас княжеские хоромы приготовлены. И хозяйство большое заведено…

— Да не тяни ты за душу, Христа ради, говори, — в чем расстройство?

— Не можно недорослей собрать, ваше превосходительство, ежели устава придерживаться.

— Вот те на! Сотни учеников в Питере не набрать?!

— Извольте сами в устав заглянуть, ваше превосходительство.

Путихов подал Катасанову устав училища и длинным черным ногтем подчеркнул три строчки. Александр Семенович поспешно достал очки и пробежал подчеркнутое:

«… детьми хороших дарований и остроты разума, честных родителей, находящихся на строении кораблей».

Генерал вопросительно посмотрел на Путихова.

— Мудришь, Евлампий; аль мало на верфях обремененных детишками честных людей?

— Беда в том, ваше превосходительство, что грамотных отроков у мужиков и ремесленников найти не можно.

— Навербовал же ты половину комплекта, постарайся найти и остальных. А устав — пустое дело. Мало ли чего начальство пишет! Был бы счет.