Школа - [23]

— Ну, наконец-то! — произнесла Наталья Андреевна. — Проснулся.

Она стояла в изголовье его кровати и улыбалась ему доброй докторской улыбкой. Он же, со своей стороны, не собирался радовать её ответными репликами.

— Как самочувствие?

Ну, почему? Почему они не дали ему умереть?

— Ладно, не отвечайте. Я сама вам всё расскажу. По долгу службы обязана. Ампутация прошла успешна, никаких осложнений нет…

Ампутация?!!

— Воспаление лёгких уже на исходе. Так что будете через недельку, как новенький.

— Что? — прошептал он. — Что вы со мной сделали?

— Мы? — удивилась Наталья Андреевна. — Да это же вы сами устроили себе прогулку голышом по лесу. Скажите ещё спасибо, что только два пальца пришлось отнять, а не всю отмороженную ногу. Вы ещё легко отделались, голубчик! Это же надо догадаться — босиком, в такой мороз…

Он провёл слабой рукой вдоль туловища: вверх-вниз.

— Во всех смыслах отделались легко, — продолжила Наталья Андреевна строгим тоном. — Судите сами: испытание вы не прошли. Провалили с треском. И вот, несмотря на это, вы всё-таки живы. Лежите тут, как король. В тепле и уюте. Софья Игоревна уже выехала за вами…

— Какая Софья Игоревна?

— Здрасьте! Невеста ваша! Вот кому не позавидуешь.

— Когда?

— Да вот, с минуты на минуты прибудут. Как связь починили, так сразу ей и сообщили о вас. Дорогу, правда, только сегодня расчистили.

— Вы врёте!

— Помилуйте! Да какой же мне резон врать? И в чём конкретно моё это враньё состоит?

— Я не знаю.

— Эх! — обиделась она. — Впрочем, ждать от вас благодарности после всего того, что о вас тут рассказывают, глупо с моей стороны. Будете чай?

— Нет.

— Ну, и лежите тут один. Не смею вам мешать.

* * *

Через примерно полчаса после этого разговора в палату ворвалась Сонечка. В белой шубке нараспашку, без шапки, с распущенными светлыми локонами. Увидев её, Волков немедленно залился слезами, а она упала на колени перед кроватью и уронила голову ему грудь.

— Витенька! Боже мой! Что с тобой стряслось?

Её дрожащие пальцы трогали его щетину, и сама она безостановочно плакала.

— Мы чуть с ума там не сошли. Сначала не было никаких известий вообще, потом этот звонок… Папа поднял на ноги всю мэрию! Дорогу чистили человек двести, наверное. В газетах писали.

— Что писали?

— Про метель. Что школу отрезало от остального мира. А тут, между прочим…

— Да, знаю. Сын Ивана Кузьмича.

— Ты его видел?

— Наверное. Не помню.

Она снова принялась причитать:

— Бедный, бедный Витенька!

Их беседу прервала вернувшаяся в палату Наталья Андреевна.

— Ну, что, к выписке его готовить, или до завтра у нас останетесь?

— Нет! — захрипел Виктор Игнатьевич. — Выписывайте!

— А я не вас, больной, спрашиваю, а Софью Игоревну. Вы у нас всё ещё на положении недееспособного. Это же надо — учудить такое!

— Скажи ей, прошу, чтобы выписывала, — умоляюще посмотрел на невесту Волков.

— Ну, ладно. Выписывайте, — пробормотала удивлённая Сонечка.

Она, видимо, была не против провести здесь, на природе, день-другой.

— Пойду оформлю тогда документы.

Через час Волкова, одетого в ту самую одежду, в которой он прибыл в «Радость», проводили до парадного подъезда. Двое крепких мужчин предоставили ему свои плечи для поддержки, на которые он и опирался руками. На правую ногу, всё ещё забинтованную, он становиться не мог, поэтому делал неуклюжие прыжки, сопровождаемые ободрительными возгласами провожающих.

Не обращая внимания на боль и натужно улыбаясь, он допрыгал до чёрного лимузина, выделенного Сонечке папой ради такого чрезвычайного случая. Его усадили на заднее сиденье, и в проёме двери появилось радостное лицо Станислава Артемьевича:

— Прощайте, Виктор Игнатьевич! — сказало оно. — Мне будет очень не хватать наших вечерних философских бесед.

— Мне тоже.

Был соблазн грубо захлопнуть дверь перед самым его носом и крикнуть водителю: «Трогай!», но Волков почему-то подумал, что обязан испить эту чашу до конца.

Анна Владимировна жеманно пожала ему руку.

— И я, — призналась она. — И я буду скучать по вашим лекциям.

Ей он ответил вежливым поклоном головы.

Отметилось ещё несколько человек, большинство из которых он не знал совершенно. Все говорили комплименты, отсылая их к совместному приятному времяпровождению, создавая у стороннего наблюдателя картину проводов деревней любимого барина на царскую службу в столицу.

Анатолий Сергеевич тоже пожелал ему скорейшего выздоровления.

— Крепитесь, Виктор Игнатьевич! — напутствовал он. — Мы все переживаем за вас и гордимся вашим мужеством.

Последней в клоунаде расставания символично отметилась Виктория Павловна.

— Видите, как всё благополучно складывается, — улыбнулась она, вызывая в животе Волкова спазмы. — А вы мне не верили.

Одарив озорным взглядом Сонечку, льнувшую нежно к жениху и тающую от тёплых слов, адресованных ему, она сказала непосредственно ей:

— Он у вас чересчур впечатлительный. Берегите его.

И она целомудренно поцеловала его в щёку, вызвав некоторое неудовольствие на юном и милом Сонечкином лице.