Шкатулка группенфюрера - [44]

Сипягин еще бубнил что-то неразборчивое, но я его уже не слушал. У Ильина, выходит, были серьезные причины для личной ненависти к авантюристу, называющему себя то Шульцем, то Строгановым. Наверняка у него в Ницце имелись люди, присматривающие за Ксенией, они-то и сообщили ему, что немец вступил в тесные отношения с его дочерью. Василий Валентинович уже не в том возрасте, чтобы поверить в светлые чувства и внезапно вспыхнувшую любовь. А тут еще утверждения провинциалов, что Степанкова убил именно Шульц, и хотя сам Ильин приложил руку у устранению своего зятя, ему, конечно, выгодно было поверить, что Анатолий Севостьянович пал от руки постороннего негодяя. Но этот негодяй не удовлетворился смертью пусть и скверного, но все-таки человека, он соблазнил его вдову. И этот монстр осмелился предложить сделку порядочному человеку! Такому типу нет и не может быть места на белом свете. Скорее всего, Ильина захлестнули эмоции, и он доверился людям, готовым отнять у него не только шкатулку, но и жизнь. Видимо, у Молчанова имелись свои претензии к Ильину, и он с удовольствием использовал подвернувшихся под руку провинциалов, у которых к Василию Валентиновичу был свой счет. У Ильина после смерти Пузыревского остался большой пакет акций «Эвереста», которыми он мог воспользоваться по своему усмотрению. Ни Молчанов, ни Чистопалов не могли допустить, чтобы курочка, исправно несущая золотые яйца, оказалась в руках конкурентов. Устранение Пузыревского, обманувшего своих компаньонов, неизбежно влекло за собой и убийство Ильина.

– По-моему, мы проиграли по всем статьям, Феликс, – косо посмотрел на меня Колотов. – Сипягин сказал, что Иващенко и Певцов уже улетели домой, а он решил погулять в столице.

– Игра еще не закончена, Вячеслав, – возразил я гиперборею, – хотя и подходит к своему трагическому финалу.

Ярцев, в отличие от Сипягина, блистал трезвостью, но и на него мое появление произвело весьма неприятное впечатление. Видимо, до сих пор, убитые им люди, если и являлись к нему с визитом, то разве что во сне. А я пришел в его квартиру наяву да еще с большими претензиями. Было от чего Николаю Михайловичу побледнеть и схватиться рукой то ли за сердце, то ли за рукоять пистолета. Удар чужого кулака в челюсть не столько оглушил старшего лейтенанта, сколько привел его в чувство. Он довольно осмысленно наблюдал, как я вынимаю его пистолет из кобуры, кладу его на стол и сажусь в кресло, стоящее возле компьютерного столика.

– Кино будет? – спросил Ярцев, потирая пострадавшую в стычке челюсть. – Свежие новости из ада?

– Вы нарушили наш договор, Николай Михайлович, – укорил я старшего лейтенанта. – И напрочь забыли, что присягали Родине, а не генералу Молчанову.

– Генерал платит щедрее, – криво усмехнулся Ярцев.

– Кто бы сомневался, – пожал я плечами, – но ведь и риск нешуточный.

– Спасибо за сочувствие, господин Строганов.

– Своим неразумным поведением, Николай Михайлович, вы меня не только огорчили, но избавили от гнетущей ответственности за вашу жизнь и свободу. Уж если вор должен сидеть в тюрьме, то убийца тем более.

– Мою вину еще нужно доказать, Феликс Васильевич.

– Суду – да, но не генералу Молчанову. Вы ведь не выполнили его поручение, товарищ старший лейтенант. Я жив, и уже поэтому вы виновны. Я переслал по электронной почте генералу известные вам видеоматериалы. Думаю, Молчанов устранил бы вас и без моей подсказки, но в данном случае у него появится отличный повод, чтобы отправить в небытие осведомленного человека. Так что свежие новости из ада вам ни к чему, Ярцев, скоро вы все увидите собственными глазами. Впрочем, выход у вас все же есть. И с моей стороны было бы не гуманно утаить его от вас.

– Что вы имеете в виду? – приподнялся на локте Ярцев.

– Генерал может и не дойти до служебного кабинета, и письмо, посланное мною, так и останется не прочитанным. Возможно, оно попадет к другим людям, но кому, в сущности, интересны ваши шашни с чужой женой. Вы меня поняли, Николай Михайлович?

– Понял, но мне нужны ваши гарантии!

– Какие гарантии, Ярцев? Я могу вам оформить путевку в ад, а путевка в жизнь – это вне моей компетенции. Я не буду желать вам на прощанье ни здоровья, ни счастья. Рано или поздно, вас все равно убьют, Николай Михайлович, но это сделаю не я. Если, конечно, вы не будете мозолить мне глаза.

– Сука, – с ненавистью выдохнул мне в спину Ярцев, но подняться с пола и рвануться к лежащему на столе пистолету, было выше его сил.

Ровно в половине девятого утра мы с Колотовым притормозили у подъезда чужого дома. Я вновь воспользовался своим «Фордом», благо таиться мне было не от кого. Генеральская машина с работающим двигателем уже поджидала своего высокопоставленного пассажира. Молчанов почему-то задерживался, чем очень нервировал своего дисциплинированного водителя. Сидевший на заднем сидении майор открыл дверцу и вскинул голову вверх, словно собирался криком поторопить генерала. Однако вовремя вспомнил о субординации.

– И зачем ты меня сюда привез? – спросил Колотов.

– Ты же хотел увидеть развязку, – сказал я, покидая машину.

– Его убьют?

– Да. В ближайшие пять минут.