Шкатулка группенфюрера - [43]

– В предательстве он ее заподозрил, – сказала Наталья, разворачивая машину по направлению к поселку. – Ты ведь говорил, Феликс, что Иващенко профессионал, вот он явил миру свою выучку. О наших с Ксенией дружеских отношениях он узнал от Ираиды. А для Ильина не было секретом, кто именно рекомендовал его дочери Людмилу. Вот почему он продемонстрировал ей шкатулку. Страховался на тот случай, если ты позвонишь экономке, дабы выяснить, не с пустыми ли руками отправился на важную встречу ее хозяин.

Скорее всего, Наталья была права в своих предположениях по поводу Людмилы. Конечно, Ильин мог обидеться на человека, внедрившего в его дом своего агента, но он ведь прекрасно знал, что имеет дело не с ангелом. Да и сведения, которые мы могли получить от экономки, носили откровенно бытовой характер. О деловых секретах своего хозяина и любовника Людмила ничего не знала и, скорее всего, никогда ими не интересовалась. Василий Валентинович слишком опытный человек, чтобы его можно было провести на мякине, приготовленной заботливыми женскими руками. И, тем не менее, он обрекает на смерть доверившегося ему человека, причем с помощью подонков, цену которым отлично знает. Либо я крупно ошибся в Ильине, либо упустил что-то очень важное в наших с ним отношениях.

Первым горящую машину увидел Язон, сидевший на переднем сидении рядом с Натальей. На первый взгляд, это было очень похоже на обычное дорожное происшествие. Водитель «Мерседеса» не вписался в поворот и на полной скорости слетел с обледенелого асфальта в овраг, расположенный неподалеку. Спасать там было уже некого. Машина горела не менее получаса, и ее пассажиры уже успели превратиться в обугленные головешки. Я достал телефон, тот самый, по которому договаривался о встрече с Ильиным и сообщил дежурному об аварии на дороге, ведущей к загородному поселку. Дежурный решил, что я сообщаю ему о взрыве, и мне пришлось его разубеждать, что заняло довольно много времени.

– Может, спуститься в овраг? – предложил Колотов. – Их могло выбросить из машины во время падения.

– В овраг они падали уже мертвыми, – возразил я. – Обрати внимание на дорогу и полное отсутствие тормозного пути. Их остановили метрах в двадцати от поворота. Потом убили, забрали шкатулку, подкатили машину к краю оврага, подожгли и столкнули вниз.

– А почему Ильин не проехал мимо? – спросил Язон.

– Видимо потому, что доверял провинциалам. Даже умным людям свойственно ошибаться.

– Все равно странно, – покачал головой упрямый аргонавт. – Он ведь согласился отдать им шкатулку, по-иному быть не могло. Наверное, поставил какие-то условия. Вошел в долю. Но ведь они сами ему это предлагали. Зачем им так рисковать?

– О причинах странного поведения Ильина нам может рассказать только один человек – Сипягин. Вот с ним мы и поговорим.

Василий опять был пьян, хотя в этот раз повод для радости у него имелся. Не каждому удается выйти сухим и чистым из воды, тем более мутной. А ведь Сипягин ходил под серьезным подозрением – во-первых, фальшивый кинжал, во-вторых, оживший Шульц. Но, видимо, Василий принадлежал к числу людей, начисто лишенных воображения, а потому не мог представить во всех подробностях свою грядущую смерть. Он не пустился в бега, он остался верен своим нанимателям и оказал им столь ценные услуги, что его великодушно простили и осыпали наградами. Встреча с кулаком Кости Кузнецова едва не оказалась для Сипягина фатальной. Нам с трудом удалось привести его в чувство уже в салоне «Ауди», но выбить из его дурной головы хмель оказалось делом совершенно безнадежным. Опознав в склонившимся над ним человеке Феликса Строганова, которого он считал покойным, Василий едва не покинул нас вновь и уже навсегда. И только нашатырь, поднесенный к его носу заботливым Язоном, позволил Сипягину задержаться в мире, который он считал родным.

– Ты же умер, граф, – произнес Василий со слезой в голосе. – Ну, скажи, что ты умер.

– Допустим, – пошел я навстречу страдающему человеку. – Но что это меняет в твоей судьбе.

– Витязи Тьмы всегда возвращаются, – прокаркал черным вороном Колотов, над поникшей сипягинской головой.

Василий был человеком суеверным. О витязях Тьмы он слышал, скорее всего, впервые, зато очень хорошо знал, кто обычно возвращается с того света живым и невредимым и главное зачем.

– Имейте в виду, я только на шухере стоял.

– Не сомневаюсь, Василий, – вздохнул я. – Ты же у нас гуманист, причем прирожденный. Пролить кровь человеческую для тебя непосильная задача. Но кто тогда ее пролил?

Последний вопрос застал размякшего Сипягина врасплох и именно поэтому он сразу же нашелся с ответом:

– Иващенко, значит, ударил Ильина гаечным ключом, а Певцов прикончил его бабу. А я шкатулку держал, у меня же руки были заняты!

– Зачем убили?

– Вот и я говорю – за каким хреном! Пусть живут старик со старушкой. Но у этих договор с генералом. Баш на баш, значит. Вот гниды. А Ильин ведь честь по чести тебя сдал, граф. Я же твою горящую машину собственными глазами видел. Ну, не мог ты уцелеть! Слышишь, не мог! Старик как узнал, что ты к его дочке подкатился, так прямо сам не свой стал. Аж затрясло его. Мне Певцов рассказывал. Смеялся еще, гад! Да что же это происходит такое. То Шульц будь он проклят, с того света вернулся, то теперь ты. Это же никакого порядка в мире не будет. С ума сойти можно…