Ширали - [7]
В степи чертополох заменяет дрова.
Он развязал мешок с едой и достал оттуда кусок копченого мяса, хлеб и несколько помидоров. Отрезав от хлеба два ломтя, он воткнул в каждый из них по трехзубовой проволочной вилке и поставил вилки у огня. Потом намазал поджаренный хлеб маслом, не забыв закрыть банку крышкой, и положил каждый кусок на отдельную тарелку вместе с мясом и разрезанными пополам помидорами. Чайник уже пел, чуть бренча, и бурлящие пузырьки начали подниматься верх.
- Ты же говорила, что хочешь есть.
- Хочу.
- Все готово.
Девочка ковыляла по ухабам, как зачарованная, не сводя взгляда с чего-то, что она держала в руке.
- Папа, посмотри, - она протянула руку.
- Это гусеница.
- Она кусается?
- Нет. Но если ты будешь поднимать все, что видишь, кто-нибудь тебя укусит.
- Можно я оставлю ее у себя?
- Как хочешь.
Глаза девочки засветились от удовольствия. Она обхватила его шею ручонками и крепко поцеловала его в шляпу.
- Спасибо, папа, ты хороший.
- Ладно, ладно, - проворчал он. - Садись есть.
Он бросил щепотку чая в кипящую воду, снял котелок с огня, подхватив проволочной вилкой за ручку, и поставил у своих ног. Девочка ела жадно, рассеянно глядя, как кувыркаются чаинки.
- Чем ее кормят?
- Кого?
- Гусеницу. Она ест хлеб?
- Листья она ест.
Маколи налил в кружки принявший цвет патоки чай. Положил в него сахар. Не спеша стал отхлебывать. Девочка ждала, пока ее чай остынет. Она спрятала гусеницу в карман своего комбинезона и время от времени оттопыривала карман, желая убедиться, что гусеница еще там.
Пока они сидели и ели под лучами жаркого солнца, окруженные роем мух, которые прилетели за своей долей, на ведущей с запада дороге появился сгорбленный пожилой человек. Маколи сразу понял, кто он: бродяга, такой же, как он сам, только с равнин.
- Добрый день вам.
- Добрый день.
- Жарко сегодня.
- Да, не холодно.
Старик опустил на землю свой свэг и почесал вспотевшую под шляпой голову. Шляпа дернулась, но не упала. Он был похож на копченую рыбу, сухую, сморщенную и коричневую. Башмаки его были цвета засохшей коровьей лепешки. Полосатые брюки, на которых полоски, шириной в карандаш, местами совсем стерлись, давно приняли форму ног и обвисли. Они держались только на бедрах. На коленях образовались мешки. Ремень с большой пряжкой, предназначенный для того, чтобы держать брюки, опоясывал живот, служа лишь украшением для серой шерстяной рубашки. Из-под шляпы выбивались седоватые волосы.
Маколи решил позволить старику проявить инициативу. Пусть покажет себя. В свое время он видел множество таких «равнинных индюков», как их называли. Он хлебнул с ними горя, вернее, это они хлебнули горя с ним. Ни с одним из них он не ладил. Виной тому был их профиль. Эти индюки не любили таких, как он, «бродяг с холмов», относились к ним с презрением и ненавидели их холмистую страну. Никогда не приходили на помощь. Они держались кланом, сами по себе.
Они бродили только по равнине, ходили по дорогам и тропам, проложенным между овцеводческими и зерноводческими фермами, вновь и вновь по одним и тем же местам. Они ходили от фермы к ферме во время стрижки овец, дважды в день обедали, набивали едой заплечные мешки и шли к следующей ферме. А если во время их путешествия по равнине стрижка овец была уже завершена, они все равно обходили фермы, добывая себе еду и ночуя в сараях. Если им надоедало ходить, они брались за мотыгу и корчевали чертополох, но не слишком утруждали себя, поскольку дела было не много, а деньги платили. Они знали все места, где можно поесть и поспать, и умели безошибочно распознавать членов своего индюшачьего братства.
Старик почувствовал напряженность обстановки. Пожал плечами и дружелюбно улыбнулся.
- Я не собираюсь спрашивать у тебя откуда ты пришел. Мне все равно, сынок. Не спрошу: «Как нынче на холмах?». Ты и глазом не моргнешь, а я буду уже вон там. - Он засмеялся, закудахтав.
Маколи, прищурив глаза, посмотрел на него и снова принялся свертывать сигарету.
- И детеныш с тобой? Как тебя зовут, малыш?
- Пострел, - выпалила девочка.
Старик, казалось, был доволен.
- Пострел? Вот так имя! Очень тебе идет.
- А тебя как зовут?
- Меня? У меня много имен. Мамаша звала меня Сэмом.
- А где сейчас твоя мама?
Старик не знал, что ответить, но его спас Маколи, который, закончив свои наблюдения, решил не ссориться.
- Если хочешь чаю, там осталось, - сказал он. Старый индюк растерянно посмотрел на него, словно и сам не мог понять, хочет он чаю или нет, хотя отлично знал, что чаю хочет. Маколи был уверен в этом.
- Спасибо.
Маколи сполоснул свою кружку и протянул ее старику. Тот дрожащей рукой наполнил ее до краев и со вздохом опустился на свэг, поставив локти на колени и держа теплую кружку в обеих руках.
- С собой его таскаешь? - спросил он, посмотрев на ребенка.
- Это девочка.
Старый Сэм удивился. Девочка? Тем хуже, считал он. Ему не терпелось разузнать, в каком они родстве и зачем путешествуют вместе, словом, выяснить все отчего и почему. Все эти вопросы были прямо написаны на его лице, но Маколи молчал.
- Лишняя спица в колесе, а? Я имею в виду, таскать ее с собой и прочее.
- Не жалуюсь.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.