Шинни - [14]

После такого количества событий Костик вырубился и проспал до обеда следующего дня.

Горло немного болело, першило, но голос вернулся. Если не напрягать связки, то можно нормально разговаривать. Нюра не хотела пускать корреспондента газеты «Советская Сибирь», но тот умудрился просочиться в палату, и, ни в какую не уходил, пока не пообщался с Костиком.

– И что заставило броситься в ледяную воду? Можно же было как-то со льда помочь?

– И как? Второй ребёнок уже ко дну пошёл, когда я добрался до промоины.

– Тогда как удалось найти девочку на дне?

– Там не сильно глубоко. И девочка не успела упасть на дно. Тогда, правда, я думал, что это мальчик.

– И вообще откуда у вас взялось столько силы? Вы вытолкнули из воды на лёд мальчика, а затем достали со дна девочку вместе санками и тоже вытолкнули на лёд! Как вы это объясните?

– Никак. На моём месте это сделал бы любой советский человек, – повторил некогда слышанную фразу Костик и улыбнулся.

– Невероятно! Но санки, зачем было вытаскивать?

– Я не знал, что девочка держит верёвку с санками. Я ощущал, что тяжело, но думать почему, мне было некогда.

– Спасибо! Уже завтра статья о вас будет на первой странице газеты! – корреспондент раскланялся и сбежал.

– Какой-то странный и непонятный товарищ, – произнёс Костик, ощущая неприятный осадок от общения.

– Творческая личность, – ответила Нюра, поправляя подушку. – Шура с отцом придут сегодня. Если бы ты знал, что стоило мне положить тебя в наш госпиталь!

– На Первомайке?

– Ну, да, – улыбнулась Нюра. – Будешь под постоянным присмотром.

Через два дня к выздоравливающему Костику завалились Быстров, Звонарёв и Кузин. Привезли килограмм апельсинов, печенье. Сокрушались по поводу проигрыша и поздравляли с подвигом. Костик гордился тем, что он сделал, но в душе не считал это подвигом. Вот если бы он забросил победную шайбу в решающей игре за золото на чемпионате мира или олимпиаде, вот это для него был бы подвиг. Впрочем, у каждого человека понятие подвига своё.

Отдельная палата, выделенная для Костика, послужила первым прогулкам. Левая нога никак не желала слушаться и постоянно давала слабину. Пришлось использовать костыли. И опять, в который уже раз, Костику пришлось учиться ходить и тренировать ослабевшие мышцы ног. Не в первый раз, поэтому и восстановление шло быстрее. И простудное заболевание не сравнить с ранениями.

Стоило выписаться из госпиталя, как получил распоряжение откомандирования в Москву на младшие командирские курсы, которые для него организовала команда ЦДКА. За время учёбы Константин Александров должен играть за команду Центрального Дома Красной Армии. На сборы дали целую неделю.

Что такое голод Костик знал не понаслышке. Угостил яблоками и апельсинами Нюру, а остальные сохранил для похода в гости.

Каждый шаг по Новосибирску – воспоминание о другом городе, который вырастет здесь за послевоенные годы. Сейчас это немного другой город. Если центр изменился не слишком сильно, то чем дальше от него, тем места становились совершенно незнакомыми.

Семья Перегоедовых проживала по улице Бурлинской, которая перпендикулярно пересекала улицы 1905 года и Челюскинцев. Как-то не доводилось Костику бывать в этих местах. Дом нашёл сразу. Обычные двухэтажные дома довоенной постройки. Постоял у подъезда, собираясь с духом, вдыхая морозный мартовский воздух. Как бы ни силился мороз, а запах весны уже чувствовался и её приход дело времени.

Потянул на себя скрипучую дверь и оказался в тёмном с запахом затхлости подъезде. Первая квартира налево на первом этаже. Выдохнул. Переложил авоську из одной руки в другую. Постучался в деревянную крашеную в тёмно-синий цвет дверь.

– Входите! Открыто! – раздался приглушённый женский голос.

Костик толкнул дверь и вошёл внутрь. Небольшой коридор, слева, первая дверь, похоже, туалет. Дальше – кухня и вправо – комната.

Навстречу из кухни вышла женщина средних лет, которую. Костик сразу узнал.

– Константин Николаевич! – всплеснула руками Таисья Антиповна. – Как вы удачно зашли! Анюта, Саша! Ваш ангел-хранитель пришёл!

Ребятишки выскочили из комнаты и повисли на шее Костика. Неподдельная детская радость выбила из глаз взрослых слезу.

Подарки вызвали ещё больший восторг. Анютке досталась небольшая деревянная куколка, которую передала Нюра, а Саше кожаный мяч для игры в хоккей.

– Завтра дойдите до общежития команды ОДО. Спросите дядю Веню Быстрова, он вам настоящую клюшку подарит!

– А не врёшь? – с сомнением спросил Саша, скосив глаза на Костика.

– Саша! – воскликнула Таисья Антиповна.

– Не вру, – засмеялся Костик.

– Пойдёмте за стол. Я долго думала, что вам подарить за спасение детей. И, честно, говоря, так ничего и не придумала. Муж у меня пропал без вести ещё в сорок первом. На границе. Его часть стояла в Кобрине. Моих родителей не знаю, удастся ли отыскать. Гришина мама живёт на Челюскинцев. Муж её ещё до войны погиб на шахте. Вот и мыкаемся. Саше уже двенадцать. Большой стал. Анютке всего четыре. Гриша так и не увидел её. За годы войны многое продали. Я за вас молиться буду! Вы спасли детей и меня!

Таисья Антиповна упала на колени и обняла ноги Костика. Он растерялся, принялся её поднимать.