Шицзин - [3]

Там, где Наньшаня склоны круты.

Как ты ушел? Ведь гроза кругом!

Но задержаться не смеешь ты.

Милый супруг мой, прошу об одном:

О, возвратись же скорей в наш дом!

Гулко грохочет гром —

Там, у Наньшаня, внизу.

Как ты ушел? Ведь, гроза кругом!

Дома побыть не посмел в грозу.

Милый супруг мой, прошу об одном:

О, возвратись же скорей в наш дом!

ПЕСНЯ О ДЕВУШКЕ, СОБИРАВШЕЙ СЛИВЫ (I. II. 9)

Слива уже опадает в саду,

Стали плоды ее реже теперь.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Мига счастливей не будет, поверь.

Сливы уже опадают в саду,

Их не осталось и трети одной.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Время настало для встречи со мной.

Сливы опали в саду у меня,

Бережно их я в корзинку кладу.

Тот, кто так ищет и любит меня,

Пусть мне об этом скажет в саду.

ЗВЕЗДЫ (I. II, 10)

Сколько малых звезд на небосводе!

Ярких — три иль пять на весь Восток.

К князю я спешу, лишь ночь приходит..

С князем я — рассвета близок срок...

Звездам дал иное счастье рок.

Много малых звезд на небосводе,

Светит Мао, Шэнь уже видна[21].

К князю я спешу, лишь ночь приходит,-

Одеяло принесет жена...

Звезд судьба и наша — не одна!

ДЕВУШКА ШЛА К ЖЕНИХУ (I II. 11) [22]

Так с Цзяном сольется протока волна...

Та девушка шла к жениху.

С собою нас брать не хотела она[23],

С собою нас брать не хотела она,

Потом стосковалась одна.

Так воды сливаются за островком...

Та девушка шла к жениху.

С собой ты нас взять не хотела в свой дом,

С собой ты нас взять не хотела в свой дом,

Была ты нам рада потом.

Тэ[24] в Цзян возвращает поток своих вод...

Та девушка шла к жениху.

Она собралась, только нас не берет,

Да жалко ей стало, что нас не берет,

И свищет теперь и поет.

УБИТАЯ ЛАНЬ НА ОПУШКЕ ЛЕСНОЙ (I, II. 12)

Убитая лань на опушке лесной,

Осокою белой обвил ты ее.

У девушки думы на сердце весной —

О юный счастливец, пленил ты ее.

В лесу низкорослый дубняк шелестит.

Убитый олень на опушке лежит,

Он белый осокой вокруг перевит.

А девичья прелесть, как яшма, блестит.

«Потише, потише, не трогай меня,

Коснуться платка не позволила я,

Не трогай — залает собака моя».

СВАДЬБА ЦАРЕВНЫ (I. II. 13)

Как дикая вишня густа и пышна!

Одетая ныне в цветочный наряд...

И разве не скромная строгость видна

В строю колесниц этой внучки царя?

Как слива и персик густы и пышны!

Цветы распустились сегодня на них.

То внучка Пин-вана[25], невеста-краса.

Сын циского князя[26] — царевны жених.

Что нужно тебе, чтобы рыбу удить?

Из шелковых нитей витая леса![27]

Сын циского князя — царевны жених.

То внучка Пин-вана, невеста-краса.

ЦЗОУ-ЮЙ (БЕЛЫЙ ТИГР) (I. II. 14)

Как пышно разросся камыш над рекой...

Пять вепрей убиты одною стрелой...

Вот, Белый наш тигр, ты охотник какой!

Густой чернобыльник стоит как стена.

Стрела — пятерых поразила одна...

Вот, наш Цзоу-юй[28], ты охотник какой.

III. ПЕСНИ ЦАРСТВА БЭЙ [29]

ПЕСНЬ ЗАБЫТОЙ ЖЕНЫ (I. III. 1)

I

Так кипарисовый челн уплывает легко —

Он по теченью один уплывет далеко!

Вся я в тревоге и ночью заснуть не могу,

Словно объята тяжелою тайной тоской,—

Не оттого, что вина не нашлось у меня

Или в забавах найти б не сумела покой.

II

Сердце — не зеркало, всей не раскроет оно

Скорби моей, что таится в его глубине.

К братьям пойти? — Но и братья родные мои

Быть не сумеют надежной опорою мне!

Как я пойду им поведать печали одни,

Зная, что встречу у них лишь неправедный гнев?

III

Сердце мое — ведь не камень, что к почве приник,

Сердце мое ведь не скатишь, как камень с холма!

Сердце мое — не вплетенный в циновку тростник,

Сердце мое не свернуть, как циновки в домах!

Вид величав мой, поступки разумны всегда —

В чем упрекнуть меня можно? Не знаю сама.

IV

Сердце мое безутешной печали полно.

Толпы наложниц меня ненавидят давно!

Много теперь я познала скорбей и обид.

Сколько мне тягостных бед испытать суждено!

Думы об этом в глубоком молчанье таю.

Встану и в грудь себя бью — не заснуть все равно.

V

Солнце на небе, и месяц по небу поплыл —

Мрак, почему не луну ты, а солнце сокрыл?

Точно нечистой одеждой, тоской облеклось

Сердце мое, и печаль мою сбросить нет сил.

Думы об этом в глубоком молчанье таю,

Птицей бы я улетела, да не дано крыл!

ОДЕЖДА ЗЕЛЕНОГО ЦВЕТА (III III, 2) [30]

Одежда на вас зеленого цвета,

Вы желтый мой шелк для подкладки избрали.

Печаль моего одинокого сердца —

О, где же конец постояной печали?

Супруг мой, одежду зеленого цвета

На желтой сорочке вы носите всюду.

Печаль моего одинокого сердца —

О, как же тоску и печаль позабуду?

Одежды — зелеными были шелками,

Шелка для одежд выбирали вы сами.

Я, древних людей вспоминая, стараюсь

Себя уберечь от вины перед вами.

Я в холст облекаюсь то в тонкий, то в грубый,

Мне в стужу согреться под ним не под силу.

Я, древних людей вспоминая, стараюсь

Вновь дух обрести в своем сердце унылом.

ТО ЛАСТОЧКИ (I. III. 3) [31]

I

То ласточки, вижу, над нами летают кругом,

Их крылья неровные, вижу, мелькают вдали.

Навеки она возвращается ныне в свой дом!..

Ее провожаю до края родимой земли.

И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,

И слезы мои, изобильны, как дождь, потекли.

II

То ласточки, вижу, над нами летают кругом...

То падают вниз, то взлетают опять в вышину.

Навеки она возвращается ныне в свой дом...

Далеко ее провожаю в родную страну!

И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,