Шхуна «Мальва» - [16]
— Ты говорил, Иван Глиб, рыбка плавать по одну... А поймайт гут рыб.
— По дну тоже плавает рибка, — невозмутимо ответил Глыба.
Двое немецких солдат внесли на шхуну большую корзину, Саша и Юра спустились в трюм, и выгрузка началась. Когда они с трудом выбросили на палубу сома, а за ним другого и третьего, Штиммер окончательно раздобрел. Он приказал солдату принести из машины по пачке сигарет шкиперу и Глыбе, a Юре, Саше и Нине — по свертку галет.
— Команда просит господина лейтенанта разрешить взять по три рыбы каждому, — обратился Шорохов к Штиммеру.
— По три риба? — искренне удивился помощник коменданта. — Затшем так много?
— Это не много, господин лейтенант. У каждого из них есть родственники.
Штиммер засмеялся:
— Есть гут немецкий пословиц: повар всегда плохо кушайт. И есть гут русский пословиц: сапожник всегда не иметь сапог. Зачем рибачок иметь много риба?
В конце концов Штиммер разрешил взять команде по одному лещу и уже собирался уезжать, когда шкипер обратился к нему еще с одной просьбой.
— Господин Люмке может не разрешить нам отлучаться с корабля, — сказал Шорохов. Он не разрешает и посещать шхуну. А мы должны приглашать сюда мастеров чинить сети, чтобы не терять времени.
— А майстер есть? — спросил Штиммер.
— Мы найдем.
— Отшень есть хорошо. Люмке будет иметь приказ.
Глава 5
Обычно берег моря в такой час пустовал. Один-два старика-рыболова сидели на затонувшей барже с удочками в руках, изредка вытаскивая черных бычков и нанизывая их на шпагат. Иногда появлялись женщины с кошелками, собирали щепки, прибитые волнами.
В этот же вечер по берегу стайками бегали мальчишки и девчонки. Они с интересом поглядывали на шхуну. Особенно много глаз было обращено на нее тогда, когда на палубу выходил Иван Глыба. Но тот, казалось, не замечал их. Пройдясь два-три раза вдоль борта шхуны, даже не взглянув на берег, он снова скрывался в кубрике.
Но вот наконец на палубе показался Ленька Глыба. С независимым видом, заложив руки в карманы, он сошел по трапу на баржу и, оглядев берег, сказал:
— Ванька, заходи. Мишка и Клавка Бурятная — тоже. Остальным не лезть. И чтоб без всякой толкотни, понятно?
Трое счастливчиков мигом очутились на барже и по трапу полезли на шхуну. Остальные продолжали смотреть на Леньку, сбившись в кучку.
— Эй, вы, на берегу! — крикнул Ленька. — Рассыпься на время!
Каждый из ребят принес с собой плетеную кошелку, мешок или сумку, но все это было сложено далеко в стороне от баржи. И только те, кого вызвал Ленька, шли на шхуну с «тарой» в руках.
В шлюпке, покачивающейся у кормы шхуны и закрытой от берега ее бортом, сидели Иван Глыба и Саша. Саша вытаскивал из вентеря лещей и судаков, а Иван Глыба, взглянув в лицо мальчишки или девчонки, говорил:
— Клавке Бурятной пару лещей и судака. Петьке Трофимову одного судака и одного леща. Мишке два судака и два леща: у них в доме целый детский сад, мал мала меньше. Давай, Саша!
Саша бросал из шлюпки на палубу рыбу, дети быстро запихивали ее в кошелки и мешки и исчезали.
На берегу оставалось всего двое ребят, когда Ленька легонько свистнул. Голова Глыбы показалась над бортом шхуны, и он спросил:
— Что там, Ленька?
— Шкипер, — ответил тот.
Саша опустил почти опорожненный вентерь в воду и вслед за Глыбой выбрался из шлюпки на шхуну. Увидев подходившего к барже Шорохова, Глыба закричал на двоих ребят, которые не успели получить рыбу:
— Вы чего тут, малявки, делаете? А ну марш отсюда. Быстро!
Но шкипер вдруг взял их за руку и тихо сказал:
— Ты что ж обидел этих, Глыба? Или рыба кончилась?
Глыба растерянно посмотрел на Шорохова и невнятно пробормотал:
— Да где же ее взять, Андрей Ильич? Вот Сашину и Юркину отдали, а больше нету. Всего-то было десяток лещей.
Шкипер засмеялся:
— Ты, Глыба, как фокусник: десять лещей делишь на двадцать человек — и каждому достается по две-три рыбины.
Глыба молчал, чуть отвернувшись.
— А моя доля целая? — спросил Шорохов.
— А как же, Андрей Ильич! Разве мы можем...
— Ну вот и отдай этим ребятам. А мы на уху еще поймаем...
Утро следующего дня выдалось по-летнему жаркое. Чистое небо слепило глаза.
В майке и лыжных брюках Нина стояла в шлюпке, привязанной к борту шхуны. В одной руке она держала небольшую кисть, в другой — банку с масляной краской. Только сейчас она закончила свою работу и теперь любовалась ею: буквы словно плыли по волнам, оставляя за собой еле заметный, дымчатый след.
— «Мальва», — громко сказала Нина. — Цветок простой, но гордый...
— Нина, к шкиперу! — крикнул Саша, наклоняясь над шлюпкой.
Шкипер сидел на своей койке, сложив руки на коленях. Когда в каюту спустились Юра, Нина, и Саша, он пересел на табурет, а их усадил рядом на своем месте. Потом сказал:
— Сегодня на ночь мы снова уходим в море. И, может быть, нам не придется вернуться назад...
Он посмотрел на ребят. Юра весь подался вперед, глаза его жадно ловили взгляд шкипера: он чувствовал, что Андрей Ильич скажем сейчас что-то очень важное, может быть, то, о чем он давно хотел услышать от этого человека. Нина смотрела на пустую стену каюты и внешне, казалось, была спокойна. Только ресницы вздрагивали, будто на них упал солнечный луч. Саша сидел прямо, постукивая пальцами о колено. Никто из них не проронил ни слова.
