Шестое чувство - [20]

Однако назад она поднялась, неся пакет писем и большого формата фотографию с надписью. Поставив фотографию с левой стороны камина, Карола присела и стала читать письма…

Мистер Дрейк писал Агнесс Лемминг:

«Моя дорогая!

Я должен тебе написать, потому что мне хочется, чтобы у тебя было что читать, раз меня нет рядом и мне нельзя сказать этих слов. Ты живешь в тюрьме, и уже долго. Выйди из нее и оглянись на мир вокруг себя. Я могу показать тебе лишь очень маленький уголок в этом мире, но это будет не тюрьма, а твой дом. Мне хорошо известно, на что похожа жизнь у заключенного. Освободись, пока эта жизнь не погубила тебя. Если твоя мать не делает твою жизнь в чем-то легче и лучше, то она губит тебя. Ты говоришь, что не в силах ее оставить, но она ведь нуждается не в твоем участии, а в твоих услугах. Наймем ей прислугу, которая может уйти, если поводок будет слишком тугим. Ты для нее не дочь, а рабыня. А рабство безнравственно и мерзко. Это жестокие слова, но ты хорошо знаешь, что это правда. Мне хотелось произнести их давным-давно. Ты помнишь тот день, когда я поднес твою корзину в городе? Тогда все и началось. Корзина была неподъемной, твоя рука дрожала от напряжения. Наверно, мне стоило тебя отругать за терпение в твоих глазах и за предназначенную мне улыбку. Людям не позволено быть такими терпеливыми и улыбчивыми под гнетом невыносимой тирании. Ты никак не шла у меня из головы. Я открыл, что ты для меня самое безумное создание, святая, которая стремится к мученичеству. Чистое безумие с моей стороны просить твоей руки. Ты способна разрушить мою нравственность и превратить меня в себялюбивого монстра. Но я предостережен и, значит, вооружен. Мое лучшее оружие – мое желание: больше всего на свете я хочу сделать тебя счастливой. Я верю, что смогу сделать это. И если это не довод, который умолил бы тебя, тогда я добавлю, что я сам не очень счастливый человек, что ты можешь дать мне все, что я потерял и даже еще больше. Не дашь ли ты мне все это?»

Вот что писала Агнесс Лемминг мистеру Дрейку:

«Нам не следует думать об этом, в самом деле не следует. Если мы не можем быть друзьями, то это будет нечестно по отношению к вам. Не думайте больше об этом. Мне надо сказать вам сразу и определенно, что этого никогда не будет, никогда. Если только ради того, чтобы вам не быть несчастным…»

Однако это письмо теперь никто не получит: с трудом и потратив целую кучу спичек, Агнесс удалось его сжечь.

Миссис Спунер обращалась к Меаде Андервуд:

«Он должен лежать в нижнем ящике, если его там нет, то не будете ли вы так добры просмотреть все остальные? Один из тех шерстяных спенсеров с вязаной каймой. Было бы очень удобно носить его под форменной одеждой, так как вечерами становится прохладно. Ключ от квартиры возьмите у Белла».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Письмо миссис Спунер прибыло на следующий день во время завтрака. Меада прочитала его и спросила веселым голосом:

– Что это за штука – спенсер?

Стояло яркое солнечное утро. Сад внизу казался необыкновенно красивым. На душе у нее было радостно, сердце пело. На щеках играл румянец, а голос звенел от счастья.

Миссис Андервуд, посмотрев на нее, заметила:

– Боже мой! А о своем нижнем белье он не упоминает?

– Это не Жиль, это пишет миссис Спунер. Она хочет, чтобы я нашла в ее комоде спенсер. Но я даже не знаю, на что это похоже и что мне надо искать.

– Это надевают прямо на тело – длинные рукава и высокий воротник, во всяком случае, так он выглядит. А для чего ей нужен спенсер?

Глаза Меады лучились от радости.

– Носить под формой, так как вечерами уже становится холодно.

Миссис Андервуд бросила в чашку с чаем таблетку сахарина и размешала ее ложкой.

– Забавно, какие перемены вызывают мужчины, – совершенно некстати заметила она. – Если бы ты позавчера получила приглашение в Букингемский дворец, то оно ничуть тебя не обрадовало бы. Сегодня миссис Спунер просит тебя в письме найти ей спенсер, даже не знаю, наверное, нет более скучной и обыденной просьбы. Однако всякий подумал бы, что тебе пришло любовное послание. Я сама сперва так подумала. И все потому, что ты получила обратно своего молодого человека. Надеюсь, что все устроилось и ты совершенно уверена в нем?

Меада кивнула головой.

– Говорил ли он что-нибудь насчет обручального кольца? Я лишь тогда успокоюсь, когда он подарит его тебе.

Меада рассмеялась и опять кивнула. А что если рассказать о желании Жиля подарить ей кольцо для того, чтобы она могла разорвать их помолвку соответствующим жестом; но разве можно так шутить с тетей Мейбл? Меада удержалась от искушения и просто сказала:

– Да, он хочет подарить мне кольцо. Но я не хочу, чтобы он покупал его, особенно сейчас, во время войны. Он намерен поискать одно из колец, принадлежавших его матери. Все ее драгоценности хранятся в каком-то банке. Жиль хочет, чтобы я сходила с ним туда и выбрала бы себе кольцо.

Миссис Андервуд одобрительно закивала. Это было уже кое-что. Мужчина не дарит своей возлюбленной кольцо своей матери, если он не намерен жениться. Затем она вдруг сказала:

– Ага, так он помнит о драгоценностях своей матери.