В июле, августе температура в Ростове-на-Дону часто поднимается к сорока, бывает и выше. В кабинете и в приемной частного детектива Н.Ф. Трубникова постоянно работали сплит-системы. Посетителей не было, слишком жарко. Трубников уже подумывал о том, чтобы закрыть офис и всем составом уйти в отпуск до сентября
– По крайней мере, офис можно закрыть сегодня после трех, все равно никого нет, – думал детектив, просматривая новости в интернете.
Окно было закрыто, но сквозь него доносился слабый шум машин. Его перекрыл натужный рев двигателя, возле офиса остановился драндулет-раритет, выпуская клубы газа на сонных от зноя прохожих. Трубников подошел к окну.
– Сподобился, – подумал он, – дождался клиента. Машина похожа на «Ниву» середины XX века. Клиент – старик в темной в крапинку рубахе и штанах тоже середины XX века. – Трубников тяжело вздохнул, – зарплату секретарю Лене и помощнику Саше платить надо, самому тоже кушать хочется, сплит-системы электричество потребляют, налоги никто не отменяет… А на этого бедолагу с его раритетным автомобилем снова придется работать совсем бесплатно или почти бесплатно. Жаль, что я не закрыл офис на июль и август. Поехал бы к дочери в Севастополь следом за женой. Купался бы сейчас с внуками в море. Слава Богу, что у этого старика на ногах не лапти, а вполне современные туфли. А то бы я подумал, что оказался в каком-нибудь 1960-ом году и ко мне приехал председатель колхоза «Светлый путь». Крепкий старик, колоритный, только чересчур напряженное лицо, видать, случилась беда.
Старик тем временем оказался в приемной. Раздались громкие возражения Лены, быстрые шаги Саши и тяжелая поступь «председателя колхоза». В кабинет все трое вошли одновременно: «председатель колхоза» впереди, за его спиной возмущенная Лена размахивала бланком анкеты, которую обычно заполняют все клиенты. Саша не отставал, но применять силу к идущему напролом посетителю не торопился. Саша прекрасно понимал, что финансовое положение частного детективного агентства, а также его зарплата напрямую зависят от каждого посетителя.
«Председатель колхоза» сел в кресло напротив Трубникова. Достал чистый носовой платок, вытер пот со лба:
– Меня до вас Шульга направил. Шульга Анатолий Владимирович.
– Шульга? – удивился Трубников, – мой первый учитель! Он еще жив?
– 92 года. Сказал, чтоб я на него сослался. Он в Песчанокопском живет. Беда у меня случилась.
Саша сел за свой стол и включил диктофон. Лена приготовила кофе и принесла всем, но «председатель колхоза» отмахнулся:
– Воды бы холодной попить, в горле пересохло.
Лена принесла стакан холодной воды, которую старик выпил залпом.
– Уже почти три недели следствие ведут, а воз и ныне там. Сына моего убили, жену его Тому убили и внука Сережу. Малого-то за что? Мы у себя дома в Запрудне не чувствуем себя в безопасности. Они все трое уже к селу подъезжали, немножко до Запрудни осталось. Доча, – обратился он к Лене, – дай мне еще воды, только стакан побольше.
Лена принесла ему два стакана воды. Он махом выпил один за другим и, немного успокоившись, продолжал:
– Но я говорю сумбурно. Уж очень сильно болит душа. Я же еще не представился. Шаховской Сергей Андреевич – бывший агроном совхоза «Родник», теперь пенсионер. Проживаю в селе Запрудня Песчанокопского района. Мой сын Дмитрий тоже окончил ДонГАУ, что в Персиановке, тоже агроном. Фермерское хозяйство у него. Одной пашни пять гектаров. Пшеницу выращивал, продавал на семена. Очень хорошая пшеница, устойчивая к засухе, он сам сорт вывел, но не запатентовал, не хотел с бумагами возиться. Жена его Томка в школе учительницей начальных классов. Внук Сережа шесть лет. Всех троих убили из пистолета Макарова, об этом уже в местной газете писали. А Сережу перед тем как…
Старик замолчал и, с трудом преодолев себя, уже медленнее продолжил:
– У внука больше 20 ножевых ранений в спину, а потом уже и его убили из пистолета в упор. Они втроем в машине… Сережа в тот день руку сломал. У нас в селе есть больница. Сереже руку перевязали, но рентгена нет. Любовь Ивановна – врач наш сказала, что похоже на закрытый перелом. Дима с Томкой повезли его в райцентр. Из Песчанокопского Дима мне позвонил, там подтвердили, что закрытый перелом, предложили малого в больницу положить. Дима отказался. Сказал, что сам будет его через день привозить, чтоб лечили амбулаторно. После поликлиники они втроем возвращались домой. Позвонили мне в начале седьмого, что из Песчанокопского выехали. Я спокойно ждал.
Время идет, а их все нет. Уже стемнело, их нет. Звоню, не отвечают. У нас с Димой хорошая машина – иномарка, но одна на двоих. Он на ней поехал. На этой, – Шаховской кивнул в окно, за которым стоял его драндулет, – я редко, это моя старая машина. В начале девятого я поехал их разыскивать. Подумал, что их машина сломалась в дороге, но почему не звонят и на мои звонки не отвечают?
Только от села отъехал, смотрю – машина прямо на дороге стоит. Я даже выругался! Нашел, где остановиться! Иду к ним, ругаюсь, что не там стали, что мне не позвонили, давно бы приехал. А они трое в машине сидят и молчат. Тут уж мне не по себе стало. Дима к окну прислонился, словно уснул. Томка головой к нему прилипла. Сережа на заднем сиденье.
