Шестая станция - [2]

Куда идти? В какую сторону? Навстречу мне шел мужчина. Он вел за руку маленькую девочку в красном платьице и весело-укоризненно ей что-то выговаривал… Я остановил его.

— Как мне пройти к станции?

— Это к какой?

— Как это — к какой? Ну к той, к электрической!..

— К какой же?..

И тут я не выдержал. Я почти закричал:

— К той самой!.. К Волховстрою! К самой первой!..

Мужчина внимательно на меня посмотрел и сказал:

— Так это вам на шестую станцию надо. Прямо, а потом налево свернете…

И, снова ухватив руку своей дочери, ушел. А я остался в странной растерянности. Вот так так!.. Шестая!.. Прямо, а потом налево… Почему она шестая?.. Ну хорошо, пойдем прямо, а потом налево.

…Вот она! Станция лежала передо мною, знакомая до самых мельчайших подробностей. Она была точно такая, какой я ее видел на цветных обложках книг и журналов, на бесчисленных серых оттисках газетных клише, на марках, бонах, плакатах… Все было здесь, ничего не пропало, ни одного нашего рубля, ни одной нашей копейки… Они улеглись гигантским полукружием бетонной плотины, вечным гранитом стен, овалами колоссальных окон машинного зала. Сверху было видно, как с водосброса свергается стеклянная масса воды и разбивается в желтые кружева пены, в серебряный туман мельчайших брызг. Две большие баржи и приткнувшийся к ним маленький катер стояли у гранитных стен шлюза.

Я спустился вниз. Шум падающей воды становился все громче, и это только подчеркивало тишину, царившую в огромном здании станции. У входа висела небольшая вывеска:

ЛЕНЭНЕРГО

Станция №6 имени

Владимира Ильича

ЛЕНИНА

В колоссальном, почти дворцовом зале было пусто и тихо. Огромные корпуса генераторов блестели свежей краской. Сверкали начищенные вентили кранов, белая эмаль циферблатов измерительных приборов. Только по еле ощутимому, легкому, певучему звуку где-то внизу, под стерильно чистыми плитками пола, можно было догадаться, что станция работает. Молодой парень, выглядевший затерянным в звонкой пустоте машинного зала, отложил в сторону книжку и с любопытством посмотрел на меня. Наверху, у мраморных пультов, возле мозаики из многих сотен выключателей, колесиков, белых приборов, цветных лампочек, дежурили двое молодых ребят в кокетливых синих беретах. Они обрадовались случайному посетителю и увлеченно рассказывали ему о станции все, что очи знали. Но мне все казалось, что знают они до смешного мало и что я, впервые сюда приехавший, знаю больше их…

— Говорите, «Волховский проспект»?.. Нет, не слышали. У нас в городе главная улица называется «Проспект имени Кирова». Бетонный завод где был?.. Сань, ты не слышал где?.. Деревья? Так они всегда были! Ну, то есть, конечно, не всегда, но при нас всегда такие были. А мы тут и учились и выросли… А это Степаныч, наверно, знает… Он тут все знает, каждый камешек! Да, клуб волховстроевский был вот там, направо, где сейчас дома каменные… И комсомольская организация там была… ну, ячейка, как вы говорите… Нам, когда еще мы пионерами были, об этом на сборе дружины Степаныч рассказывал… Да вы про старых комсомольцев лучше у Степаныча спросите… Как найти его? Так вы у любого человека в городе спросите — вам и скажут, где его найти… Степаныча тут все знают, и большие и маленькие… Кто он по специальности? Сань, ты не знаешь, какая специальность у Степаныча?.. Ну, какая же у него специальность? Так он тут все и делал… И сделал… Давно ли, спрашиваете?.. Так всегда тут Степаныч был… Как мы все тут себя помним, так он всегда и был… Хотите, мы вам покажем, как наша станция управляется? Интересно! Ее несколько лет назад сделали полностью автоматической… У нас в смене всего три-четыре человека работают. А автоматизация у нас очень интересно сделана… Сейчас мы вам все объясним!.. Графтио? Как же не знать — знаем! Это академик, что нашу станцию спроектировал и построил. А вот где он жил — это вам Степаныч расскажет…

* * *

— А зовут меня Григорий Степанович. Григорий Степанович Омулев.

— Вы меня извините, что я вас Степанычем назвал…

— А что ж тут плохого? Так меня все здесь и зовут. И большие и малые. И пионеры меня так кличут. Да и вы меня так зовите. Я еще когда в горсовете был, так секретарша написала в объявлении: «Сегодня приема не будет, Степаныч уехал в Ленинград»… Наверно, с тех самых горсоветовских времен и привыкли ко мне посылать всех. А только я здесь не один такой, из старых… Тут немало осталось из тех, что станцию строили. Выступаем частенько у рабочих и школьников, напоминаем им про старое. Забывать это нельзя. И помнят здесь все, с чего началось. Вы напрасно обиделись за шестую. Ну, привык народ! А все равно знают — не шестая мы, а первая. Самая-самая первая. От нас все пошло.

Мы сидели со Степанычем в том самом молодом парке, откуда я вчера начинал свой путь к станции. Все было как вчера. Так же, гоняясь друг за другом, пробегали мимо дети, с раскрытыми книгами на коленях сидели студенты техникума, готовясь к экзаменам; степенно гуляли рабочие, которым предстояло работать в ночной смене. Только все, проходя мимо нашей скамейки, здоровались, и, внимательно всматриваясь в каждого, Степаныч отвечал… Худенький старичок в чистой, полинявшей от частых стирок рубашке в полоску, в пиджаке, мешковато висевшем на сухих плечах…