Шесть витков следствия - [48]

Поравнявшись с «шестеркой», Осокин резко распахнул дверцу, а Ершов, следовавший сзади, поразительно быстро обежал справа и схватил за руль.

Купылех, ошарашенный, вскрикнул:

— Что такое! Вон отсюда!

Осокин показал удостоверение.

С холодно-спокойного лица Купылеха вмиг сошло выражение надменности. Он ошеломленно моргал глазами, лихорадочно что-то соображая.

Капитан давно приметил Купылеха, знал, что он мерзавец из мерзавцев, но взять его было нельзя, не хватало улик. А улики, как известно, складываются в том числе и из показаний свидетелей. Один из них рядом — человек с «дипломатом». Испуганно сложив руки на груди, он мялся, обескураженно глядел на фотографии, запечатлевшие его в постели с белокурой красивой девушкой.

Этой девушкой была Людмила Скворцова.

Солнечный луч прорезал яркую полоску вдоль стула, на котором сидела Скворцова, и тут же пропал. Она была в строгом костюме, внешне не изменилась, но что-то в ней появилось такое, словно сидела не она, а похожая на нее другая девушка.

— Вас предупреждали насчет ответственности и серьезности вашего положения, но вы, по непонятным для нас мотивам, отнеслись к этому весьма легкомысленно. Вас спрашивают, а вы уходите от ответа, отмалчиваетесь. С какой стати оберегаете Купылеха, выгораживаете его? Дальше… — Миронов не сводил пытливых глаз с Людмилы. — Вы свели девушку с сомнительными лицами, которые ее изнасиловали, самым безобразным образом надругались над ней.

— Я не думала, что все так серьезно, — сказала она с досадой. — Я все вам расскажу. Все. Только отпустите меня. Пожалейте мою маму. Не мучайте. Она такая слабая, не выдержит. Отпустите. Мы завтра же уедем. Я все поняла…

Вчера мать Скворцовой была у Миронова. Накануне ее вызвали по телетайпу. Просительно помявшись в дверях, она, бесшумно ступая, робко подошла поближе к столу. Тонкая и высокая, как жердь, с узкими плечами, серым до черноты лицом. Нескладные темные руки, пропахшие землей, опущены по-солдатски по швам. Откровенно говорила о себе, о том, что рано овдовела, одна дочь умерла, сын ушел в армию и не вернулся, погиб в Афганистане. Людмилу, самую младшую и единственную наследницу, собиралась держать при себе, но и та уехала. Билась из последних сил, работала скотницей и дояркой, трудилась от зари и до зари.

— Что же она, непутевая, натворила? — вдруг спросила старшая Скворцова дрожащим голосом.

Миронов как мог успокаивал женщину, но сделать это было трудно.

— Дочка же она мне. А я мать ей. Мать. Как же теперь, а? Отпустите ее. Зараз же увезу. Она там, на земле, нужна…

Убитая горем женщина стояла у Миронова перед глазами, горькое отчаяние слышал он в ее голосе. «Нет больше муки для матери, чем дождаться от родного дитяти, когда оно за всю твою любовь и заботу плюнет тебе в душу», — думал он.

— А как вы оказались на этих снимках? — подавив в себе тягостные воспоминания, спросил майор.

Скворцова, испуганно раскрыв глаза, уставилась на фотографии, разложенные веером на столе. Она, казалось, потеряла дар речи, хватала воздух дрожащим ртом.

— Я все расскажу. Все, — твердила она, продолжая растерянно хлопать глазами. — Так. Купылех. Это он. Его затея. Обещал жениться, но передумал. Предложил совместное дело. Знаете какое? Грязное. Теперь-то мне все понятно. Я же дура необразованная. Клюнула, проглотила наживку. Можно было порвать, но всяк, говорят, умен: кто сперва, а кто опосля. Видит бог, я оказалась в западне. Боролась. Пыталась вырваться…

— Конкретнее, пожалуйста. — Миронов указал взглядом на фотоснимки.

— Купылех давал наводку. Поедешь, говорит, к такому-то начальнику. На прием. Вот, дескать, его телефон, адрес и все такое. Ну, я и пробивалась к нему…

Дальше события развивались по четко отлаженному сценарию. Скворцова, оказавшись один на один с высоким должностным лицом, надуманный деловой разговор постепенно и деликатно переводила на то, что имеется хорошая квартира, где можно разумно и культурно отдохнуть. Лицо, поколебавшись для приличия, в конце концов прельщалось предложением. Где-то в полночь в квартиру врывался Купылех. Размахивая красной книжечкой, он профессионально разыгрывал роль блюстителя нравов. Ссылался на соседей, которые якобы сообщили, что в квартиру отсутствующих жильцов проникли посторонние. А его подручный Зеймидов быстренько фотографировал парочку в постели. Потом составляли протокол. Скворцова все подробно описывала, исправно играла свою роль до конца.

На этом, собственно, ее миссия заканчивалась. Дальше все брал на себя Купылех. Отъявленный мошенник, он ловко шантажировал попавших в ловушку должностных лиц, требуя крупного выкупа. Он знал свою «клиентуру» и действовал профессионально, наверняка. Одно время Купылех по рекомендации коллектива НИИ, где он работал инженером, помогал ОБХСС на общественных началах. Проходимец хитро втерся в доверие, а на самом деле оказался жуликом, выгораживал расхитителей, прикрывал торгашей и общепитовцев, которые щедро его одаривали, подкармливали и подпаивали. В конце концов он был уличен и исключен из нештатных сотрудников. Теперь же использовал накопленный опыт для шантажа и вымогательства.