Шесть витков следствия - [47]

В трубке слышалось только характерное потрескивание.

— Жду, Макс. Вы, говорят, друга встречали. Очевидное отрицать неразумно. Маленькая ложь порождает большие подозрения.

— Скворцова попросила подбросить ее к метро «Кировский завод». Там ее поджидали.

— А кого на улицу Зайцева подбросили?

— Девушку.

— Как ее зовут?

— Не знаю. Это Людмилина приятельница.

— Вам уже приходилось оказывать подобные услуги?

— Иногда.

— Кого-нибудь запомнили?

— Нет. И не собираюсь запоминать.

— Понимаю, но кто-то что-то рассказал, допустим, анекдот. Случайно разговорились. Девушка приглянулась. Мало ли что бывает в дороге…

— Нет. — И тут же, отменив неуверенное «нет», сказал — Вообще-то вспомнил одну девицу. С зелеными, как у кошки, глазами. Так ее и звали — Рыжая. Оля Рыжая.

После совещания у начальника управления Миронов пригласил к себе старшего лейтенанта Ершова.

— Ты, Юрий, у нас самый молодой, самый симпатичный, — широко улыбаясь, начал Миронов. — Надо, понимаешь ли, встретиться с одной девушкой. Зовут ее Олей. Живет в нашем районе…

Майор еще вводил офицера в курс необычного задания, когда в дверь постучали. В кабинет вошел невысокого роста, пухлый, человек в светлом клетчатом костюме. Из-за толстых стекол очков глядели маленькие заплывшие глаза.

— Я — Коркин, — представился он.

«Видно, прямо с аэродрома, — решил Миронов. — Не предупредил, рисковал напороться на отказ. Ушлый, за дверь не выставишь». И сказал:

— Слушаю вас, товарищ Коркин.

— Понимаете, такое дело… — начал он и запнулся.

— Понимаю, Борис Исаакович, — помог майор. — Я вас не вызывал, но готов выслушать.

— Да-да, — затряс Коркин жиденькой бородкой. — Эта нелепая история… Ужасно неприятно. Мы прервали отпуск. Жена переволновалась. У нее сердце. Не выдержит…

— Не буду скрывать. Ваш сын подозревается… — Миронов не сводил с Коркина глаз. — Доказательств достаточно, они изобличают Макса. От ответственности ему не уйти. Женщина, сбитая вашей машиной, утром скончалась.

От этих слов лицо Коркина вытянулось, побледнело.

— Наваждение какое-то, — тяжело вздохнув, сказал он. — Слепой, влюбившийся дурачок. Жертва залетной гетеры. Охмурила мальчика, втянула в весьма сомнительное предприятие. Использовала как извозчика.

— А почему он нас дурачит? — спросил майор. — На что рассчитывает?

— По глупости. Я уверен — его подловили.

— Вот и пусть расскажет правду, — вставая, заключил Миронов.

— Расскажет, товарищ майор, — поспешил заверить Коркин. — Непременно расскажет. Макс глубоко раскаивается.

— Хорошо. Так будет лучше.

Коркин сделал движение, чтобы подняться, но продолжал сидеть. Мялся, желая что-то сказать.

— Вы, Алексей Павлович, тоже отец и, как никто другой, понимаете мое положение, — наконец выговорил он так тихо, будто ему не хватало сил шевелить языком. — Я бы пожертвовал «Волгой», если бы можно было отвести беду.

— Положение у вас действительно незавидное, — брезгливо усмехнувшись, сухо сказал Миронов. — Если ваш сын окажется виновным, он будет наказан. Это решит суд. Таков мой ответ.

Офицера охватило ощущение какой-то гадливости. «Черт те что, — думал он. — Лишь бы отвести от себя беду, а там — трава не расти. Что за люди…»

Начальник районного управления милиции полковник Бочканев вошел в кабинет, когда все уже были в сборе.

— Доложите, в каком состоянии дело, — сказал он, обращаясь к Миронову.

Майор поднялся и очень кратко, потому что присутствовавшие были в курсе, обрисовал положение.

— Теперь, когда вновь всплыл Купылех, следовало бы подключить ОБХСС, — продолжал Алексей Павлович. — Этот хитрован наверняка обеспечил себе надежное прикрытие. Если серьезно и оперативно поработать, то вскроются довольно крупные аферы на ниве проституции.

— Вы делитесь своими предположениями или располагаете конкретными фактами? — уточнил полковник.

— Да, располагаю фактами, — твердо сказал Миронов и стал их перечислять, загибая пальцы на руке. — Зло должно быть наказано.

Вишневые «Жигули» остановились перед центральным входом в райсовет. За рулем — плотный шатен в хлопчатобумажном костюме «сафари». С беззаботным выражением на лице поглядывал он на парадную дверь. Это — Владислав Купылех.

Электронные часы над входом медленно отсчитывали минуты. Циферблат высветил «18.06», когда к «Жигулям» подошел небольшого роста, полноватый мужчина с «дипломатом». Он открыл дверцу, сел справа, рядом с водителем. По движениям губ и мимике можно было «прочитать» их короткий диалог: «Все в порядке?» — «Да». — «Едем?» — «Поехали».

«Шестерка» тронулась, вырулила на проспект. За ней неотступно, на дистанции прямой видимости, следовала другая машина. Рядом с водителем сидел капитан Осокин, а сзади — старший лейтенант Ершов. Если бы Купы-лех оглянулся раз-другой, то, может быть, и заметил «хвост», но он об этом не подумал, его мысли были заняты другим.

Вишневая машина, свернув в тихий переулок, припарковалась у заброшенного пивного ларька. Следовавшая сзади, как на привязи, бесшумно подползла к ней почти вплотную.

— Стоп! — шепнул Осокин водителю.

Капитану было видно, как Купылех, увлекшись, что-то втолковывал рядом сидящему мужчине. Тот, понурив голову, молчал. Наконец открыл «дипломат», извлек из него пачку денег. Купылех, в свою очередь, достал из бокового кармана конверт, вынул из него несколько фотографий.