Шесть витков следствия - [50]

— Стой! — крикнул Коркин.

Купылех резко вывернул руль влево, и «Волга» стремительно пронеслась мимо троллейбуса. Прошла еще метров триста и, пронзительно взвизгнув тормозами, застыла.

— Теперь — айда, — выскакивая из машины, сипло скомандовал Купылех. — Рвем когти!

— А-а-а… — Коркин хотел сказать: «А машина?», но Купылех так вскинул на него глаза, что тот подавился словом.

— Никуда твоя машина не денется, — смягчился он. — Будь здоров и не кашляй. И смотри, трепанешься — замочу! — И ушел к домам.

Коркин трясся от испуга и ярости.

— Ну чего ты стоишь? — Скворцова взяла его за руку. — Удираем.

— Не могу, — простонал Коркин. Он стоял ни жив ни мертв. — Ноги не слушаются.

— Щенок, — вспыхнула Скворцова. — Нюни распустил.

Она вернулась к машине, села за руль:

— Садись!

«Волга» прошла вдоль железнодорожного полотна, юркнула в темный провал и оказалась в просторном дворе.

— А теперь вали домой, — увлекая парня к выходу, наставляла Скворцова.

— А машина? Отец убьет меня.

— Не убьет. Купит новую. А в милицию позвони. Скажи — угнали. Понял? Пошевели мозгами. Да как следует. Понял? Ну, пока.

Где-то вдали, на линии, обозначенной огоньками, прогромыхала электричка. «Скорее на поезд — и домой», — приказал себе Макс.

В его голове уже прокручивался план…

Коркин умолк, покорно опустив голову.

Все вставало на свои места. Миронов вызвал Скворцову.

— Вынужден еще раз вернуться к тому, что произошло в субботу, — сказал он.

— Я же все рассказала, — поспешно произнесла девушка.

— Все, да не все. Где расстались с Коркиным в тот вечер? Сказали, что ловили «тачку» на перекрестке. На каком именно?

— Вы хотите меня погубить, — уклоняясь от прямого ответа, шептала Скворцова. — Бедная, беззащитная. Хоть ложись и умирай…

— Спрашиваю, где оставили «Волгу»? Кто сидел за рулем? Кто сбил женщину? Вернее сказать, убил — Мария Петровна Дунаева скончалась. Отвечайте!

Скворцова вся как-то разом обмякла, словно от внезапного удара.

— Отпечатки ваших пальцев, гражданка Скворцова, обнаружены на руле и ручке переключения скоростей, — строго сказал Миронов, кивнув в сторону русоволосого мужчины, молчаливо сидевшего за столом. — Мы со следователем готовы выслушать ваши доводы.

— Отпечатки, доводы… Боже мой, что я должна говорить? — Скворцова на мгновение запнулась, ища нужные слова.

— Правду. Говорите правду, — подал голос следователь.

Она взглянула на следователя быстро и тревожно, но не нашла в его глазах сочувствия.

Вошел Коркин. Оба уставились друг на друга. Решительный был момент. Многое от него зависело.

— Кто сбил гражданку Дунаеву? — спросил майор, обращаясь к вошедшему.

—  Я уже сказал, что «Волгой» управлял Купылех, — подтвердил Коркин свои показания. — Он сбил. Он.

И тут Скворцову словно прорвало:

— Да, да, Купылех сбил. Сбил и убежал. Трус он. Омерзительный тип. Выжига и убийца. Он и меня хотел порешить. Стращал, избивал. Держал взаперти. Голодом морил…

— А почему вы убежали? — перебил Миронов, не скрывая презрения. — Почему не оказали женщине помощь? Ее же можно было спасти. Подлое равнодушие.

Скворцова, думая о своем, прошептала сухими губами:

— Вы меня арестуете?

— Не только вас, — ответил майор.

СТОПТАННЫЕ БОТИНОЧКИ

На окраине города в старом карьере, заполненном водой, пенсионер Соколов обнаружил тело мальчика со следами насильственной смерти.

— Первоначально я увидел голубую детскую курточку, — рассказывал он. — Забросив удочку, зацепил ее крючком и стал тянуть к берегу. Вещица не поддавалась. Думал, задела за корягу. А оказалось, рукав был зажат в кулачке пацана. Вытащил его на берег, сбегал в жилмассив, позвонил в милицию.

Оперативно-следственная группа сразу же прибыла на место происшествия.

День выдался хмурый, с утра прошел дождь, вязкая земля совсем раскисла. Приуныли небольшие деревца, изредка ронявшие листья, словно слезы. За светло-зеленой бахромой осоки — темное стекло водоема. На его пологом берегу на свежих ветках у одинокой осинки лежал труп мальчика.

В протоколе о нем будет записано: «Возраст одиннадцать-двенадцать лет. Телосложение нормальное. Рост — метр двадцать восемь сантиметров. Волосы светлые, прямые, стрижка детская. На лбу ссадина, на голове небольшая рана. Одет: рубашка в клеточку, суконные серые брюки, обут в обшарпанные ботиночки со стоптанными каблуками. Рядом курточка голубого цвета, рукав которой зажат в кулаке. Шея обмотана в несколько рядов бельевой веревкой. Поверх веревки — брючный ремень, затянутый тряпкой…»

Начальник районного уголовного розыска майор Миронов, приехавший с группой, вместе со следователем прокуратуры осматривал труп и местность, прилегающую к карьеру. На берегу обнаружили две удочки, одну из них — самодельную, с запутанной леской. В трех метрах от них в ямке Миронов поднял деревянную рейку со свежим переломом.

— А вот еще одна, — сказал лейтенант Корнеев, держа в руках такую же рейку, но несколько короче первой.

— Возможно, перебита ударом по голове, — высказал кто-то предположение. — Здесь, видимо, и было совершено убийство.

— Могли и на машине привезти.

Сюда, к водоему, от большой асфальтовой дороги ответвлялись две грунтовые, одна из которых вплотную подходила к берегу.