Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков - [64]

) во Флоренции, и ее основатель Стефано Манкузо решил проверить одну гипотезу. Есть ли у растений некий коллективный разум, как у муравьев?

Совсем уж новой эту идею не назовешь. Сходную мысль развивал Морис Метерлинк, ведь помимо книг о пчелах и муравьях он написал книгу под названием «Разум цветов» и был недалек от сравнения растений и муравьев. Конечно, Метерлинк был писателем, а не ученым-естественником, и даже в человеческом существовании выделить разум трудно. Но через сто лет после публикации книги Метерлинка профессор Манкузо дал более научное определение разума. По его мнению, разум есть способность разрешать проблемы, поставленные жизнью, и технически его можно описать как способность давать адекватные реакции на внешние стимулы. Его изучение в принципе возможно на электромагнитном или молекулярном уровне.

Манкузо был убежден, что в ходе эволюции развились разные виды разума. Один оказался связан с большим высокопроизводительным мозгом, как у человека, и напоминал мегакомпьютер. Другая форма разума, напротив, рассредоточена как бы на миллионы сопряженных друг с другом компьютеров. Хотя каждый из них достаточно прост, их взаимодействие создает внушительную сложную систему. Таким образом пчелы, муравьи и растения могут одновременно быть индивидами и частями большого целого.

Я подумала о своих встречах с одиночными пчелами и муравьями и об их развитых обществах. Потом сравнила их с растениями. Они тоже индивиды, что заметно по мелким деталям, делавшим каждый цветок уникальным. С другой стороны, «индивид», собственно говоря, означает «неделимый», а ведь можно косить траву и отрезáть черенки от герани, и это не приводит к гибели растений. Деревья даже становятся сильнее, когда их обрезают.

Но этому нашлось объяснение. У растений иное строение, не такое, как у нас. Для нас обезглавливание означает мгновенную смерть, тогда как обезглавленные насекомые некоторое время еще живут, а у растений головы вообще нет. Для них, постоянно поедаемых другими и не умеющих летать, было бы фатально сгруппировать всё жизненно важное в одном месте, поэтому органы чувств у растений рассредоточены. У них нет глаз, носов и ртов, как у нас, но чувствительные клетки в листьях воспринимают свет, а осязающие корни чувствуют, где в земле находятся вода и пища. Они даже могут добраться туда и образовать больше корней, чтобы взять то, что им необходимо. Если корни чуют вредные вещества вроде свинца или кадмия, они уходят от них.

Над землей растения двигаются не меньше. Если фотографировать ростки каждую двадцатую секунду, а затем смонтировать фильм, то видно, как бурно они проклевываются из земли. Следуя за солнцем, они двигаются стремительными узкими спиралями и одновременно тянутся ввысь, расслабляясь только ночью. Вьющиеся растения вдобавок ощупью ищут опору, так что если поставить рядом с душистой жимолостью решетку, то растение непременно зацепится за нее. Плотоядные цветковые растения, питающиеся насекомыми, распознают их прикосновения и мгновенно смыкаются вокруг них.

Возможно, растения воспринимают и звуки. В верхушках корней отмечали своего рода тиканье. Вероятно, оно возникает, когда по мере роста лопаются стенки клеток, и, коль скоро другие корни воспринимают этот звук, этим можно объяснить еще одну загадку. У единственного растения могут быть миллионы верхушек корней, но они никогда не путаются друг с другом. Стало быть, каким-то образом они должны знать о своем взаиморасположении. По-моему, ситуация напоминает птичьи стаи или косяки рыб, где каждый следит за соседями и потому не происходит столкновений. Во всяком случае, растения явно копят информацию в корнях как в аналоге мозга. Именно так думал Демокрит.

Уже сама вероятность того, что корни могут реагировать на звуки, подстегнула ученых к новым экспериментам. Манкузо установил в винограднике музыкальный центр. Через пять лет можно было констатировать, что лозы, находившиеся близко к источнику музыки, росли лучше других. Виноград созревал раньше, был вкуснее и отличался более насыщенным цветом, а вдобавок музыка, похоже, отпугивала вредных насекомых, так что селекционеры сократили использование пестицидов. Но главным для лоз оказалась не мелодия, а частота звуков. Определенные интервалы в басовом регистре как будто способствовали росту, тогда как высокие частоты тормозили его.

Теорию подтвердила японская продовольственная компания, заметившая, что грибы лучше растут под звуки барабанов. Инициативу подхватили австралийские ученые: они установили, что пшеница реагирует на определенные потрескивания с частотой 220 герц, поскольку верхушки корней ориентировались в сторону звука. Так, может быть, на организмы действуют вибрации? Судя по данным Манкузо, растения способны воспринимать электромагнитное поле Земли, как и многие животные. Корни кресс-салата зачастую ориентируются вдоль его линий.

Вопросов становилось всё больше. Можно ли трактовать восприимчивость растений как своего рода чувства? По рассказам виноградарей, с вином нового урожая временами происходило нечто непонятное. Случалось это дважды в году: первый раз во время цветения лоз, а затем при сборе урожая. Тогда молодое вино могло на несколько дней помутнеть, хотя держали его в бочках или в бутылках далеко от виноградников. Может, это не забытый, унаследованный жизненный ритм или выражение симпатии? Если у растений есть некое сознание, то имеет смысл задаться и вопросом об их чувствах.