Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков - [63]
Может, скрипки, гитары и деревянные духовые отчасти выражают сущность дерева? А что говорят сами живые деревья? Их анатомия совершенно отлична от нашей, так что они явно общаются другими способами. Когда-то я обсуждала этот вопрос с сестрой, которая у себя в саду обычно разговаривала с вишней. Но для себя я искала сугубо научных объяснений, и они начали появляться.
Деревья не настолько одиноки, как кажется с виду, ведь они вступили в партнерство с крупнейшими организмами Земли. С грибами, обладающими многокилометровой корневой системой. Еще на заре истории грибы снабжали зеленые растения минералами, которые высасывали из камней, а когда они обернули своей нитевидной грибницей корни деревьев, оба партнера оказались в выигрыше. Деревья делились с грибами полученной солнечной энергией, а те взамен обеспечивали им и питательные вещества, и доступ к сети грибницы. Благодаря этому деревья могли распространить химическую взаимосвязь своих внутренних частей на другие деревья. Получилась скрытая контактная сеть. Мало-помалу большинство растений стали взаимодействовать с помощью грибов, хотя те, что выведены путем селекции, вероятно, испытывают некоторые сложности с коммуникацией.
Так или иначе, деревья определенно небезразличны друг другу. Они узнают своих братьев-сестер и могут слегка приспособиться к их потребностям. Если какое-либо дерево поднимает тревогу по поводу нападения насекомых, соседи быстро мобилизуют собственную защиту. Дубы направляют в свои листья горькие дубильные вещества, а вербы вырабатывают горький салицин. Другие вещества могут приманивать врагов нападающих насекомых, которые помогают отразить атаку. Если же повреждение естественное, дерево просто производит целебные гормоны и других не беспокоит.
Коммуникация деревьев вызвала вопросы. Разумеется, контакт осуществлялся посредством молекул, но за всякой коммуникацией у обеих сторон, вероятно, стоит своего рода сознание. Что такое это сознание и где оно находится, к единому мнению так и не пришли. Однако неврологи и исследователи сознания установили, что все животные с нервной системой могут иметь субъективные переживания. Правда, речь шла о животных, а как же дело обстоит с растениями?
Этот вопрос регулярно возникал еще с Античности, и отвечали на него по-разному. Демокрит полагал растения перевернутыми людьми с мозгом в земле. Пифагор подозревал, что переселение душ включает и растения, и потому не ел бобы. Аристотель зациклился на неподвижности растений и считал, что душа у них низшего порядка.
Мнения множились. Так называемые панпсихисты усматривали сознание во всем живом, тогда как традиционалисты вроде Декарта видели во всем, кроме человека, бездушные машины. Дело в том, что Декарт пребывал под воздействием крупного изобретения XVII века – механических маятниковых часов, которые стали тогда настоящим символом эпохи. В XVIII веке механистический взгляд на природу решительно отмел Руссо, который в отличие от Декарта жил в природе и потому знал ее лучше. Позже Линней выяснил, что растения размножаются, а кроме того, спят, поскольку на ночь они принимают другое положение. Это предполагало наличие в бодрствующем состоянии некоего сознания. В XIX веке с аргументами против Декартова механистического взгляда на природу выступил и Дарвин. Для него существовало лишь уровневое различие между сознанием человека и других животных, и он был не чужд мысли, что растения тоже могут обладать определенным разумом.
Мало-помалу к дискуссии подключили технические эксперименты. Один из них произошел случайно и в несколько странных обстоятельствах. В 1966 году сотруднику ЦРУ, специалисту по допросам Кливу Бакстеру предстояло обучить полицейских обращению с детектором лжи, или полиграфом. Этот аппарат регистрировал, в частности, повышенную влажность кожи, и однажды утром, когда Бакстер поливал в конторе комнатные растения, ему пришла в голову любопытная идея. Может ли полиграф измерить скорость, с какой вода поступает от корней к листьям? Он присоединил электроды к листьям, однако ничего не произошло. И тут ему вспомнилось кое-что из практики допросов. Может быть, реакцию вызовет более жесткий способ? Что, если слегка прижечь лист? Полиграф отреагировал тотчас. Пораженный Бакстер не знал, что и думать. Неужели растения восприимчивы к угрозам? И какова в таком случае их система коммуникации?
Дальнейшие его эксперименты привлекли внимание и вызвали сопротивление. Вполне возможно, что у растений есть внутренняя коммуникация, поскольку у них, как и у нас, есть сосудистая система. Но то, что они могут общаться друг с другом, сочли абсурдом. Однако полвека спустя в сельскохозяйственных университетах тоже пришли к выводу, что как пшеница, так и кукуруза могут передавать друг другу небольшие сообщения и через корни, и по воздуху. Возможно, у растений развита восприимчивость на клеточном или молекулярном уровне? Так возникла новая область исследований, которую назвали нейробиологией растений.
Центром ее стала Международная лаборатория нейробиологии растений (International Laboratory of Plant Neurobiology
