– Готово, готово! Плесни-ка мне в кубок, а то во рту пересохло от такой работы! Вертишь, вертишь, а оно все еще сырое…
– Знаю я тебя, ты бы и так все сожрал! Ну, нет, пока я жива, ты будешь пить вино из кубка, и есть жареное мясо, как моя матушка учила. Давай клади его сюда!
Она подвинула блюдо к краю стола, и ключ с негромким стуком упал на пол. Великан, поднявшись, чтобы снять с огня вертел, затолкал его заскорузлой пяткой под стол, ничего не заметив. Конан, изо всех сил борясь с муками невыносимого голода и отгоняя соблазнительные видения, заметил, куда упал ключ, уверенный, что ему это скоро пригодится.
Хозяин, сняв с пояса нож, спихивал на блюдо подгоревшие куски мяса, а Хозяйка, сидя на лавке напротив него, уже нетерпеливо облизывалась:
– Ну, скорее же, чего копаешься? Руки дрожат? Конечно, кувшин осушил, так будут дрожать! Дай, я сама.
– Женщина, не встревай! Я сам все могу! Вот, погляди! – и он кое-как спихнул с вертела последние куски мяса. – Что мне один кувшин! Сходи-ка принеси еще парочку, у меня сегодня и аппетит хорош, и жажда разыгралась! А то не полезу завтра на чердак!
– Иду, иду, я и сама хотела еще выпить! Сейчас принесу! А, правда, я стану еще красивее в ожерелье из красных камешков?
– Из красных, как твои глазки, как твой носик, дорогая! Быстро тащи вина! – И Хозяин с размаху хлопнул ее ручищей по широкому заду.
Великанша, радостно взвизгнув, помчалась за вином, а он принялся за мясо, жадно отдирая огромные куски острыми зубами. Но не успел он дожевать первый кусок, как Хозяйка уже вернулась, неся еще два кувшина.
– Ну вот, это уже лучше! Лей, да не через край. А то всухомятку кусок в горло не идет! Ну, женушка, выпьем!
Бульканье вливаемого в глотки вина сменялось чавканьем и сопением, а потом кубки снова наполнялись, и все повторялось сначала. Наконец, великан, пыхтя, откинулся на спинку скамьи и принялся ковырять в зубах.
– Ужин сегодня удался на славу! Такой Хозяйки, как ты, и за Дальней Горой не сыщешь!
Хозяйка, дожевывая последний кусок и распустив тугую шнуровку на кожаной жилетке, довольная, ответила:
– Да, не зря меня матушка учила готовить! Когда я их откармливаю своим снадобьем, мясо у них получается нежней, чем у молодого барашка! Ох, дорогой, мы же про него забыли! Как бы он там с голоду не подох! – И она проворно вскочила из-за стола, но тут же покачнулась и чуть не упала.
– Ого, я уже напилась и наелась! Доброе у нас вино, тоже матушка делать научила! Нет, мне не донести миску, давай-ка ты!
– Уж, ладно, я-то покрепче тебя, донесу! – Великан взял посудину, наполненную ароматным тестом, запах которого сводил Конана с ума.
Пошатываясь, он подошел к клетке и протолкнул ее между прутьями решетки. В нос киммерийцу ударил запах, от которого у него закружилась голова, а рот наполнился слюной.
– На, ешь, да скорей поправляйся! – Хозяин побрел обратно к столу, а Конан присел на корточки перед миской, жадно вдыхая аромат и собираясь уже запустить руки прямо в пышную, желтоватую массу.
Но тут бык, до этого тихо стоявший в своем углу, вдруг жалобно замычал, вытянув морду в его сторону, а обруч на шее Конана резко сжался, пронзив холодом все его тело. Король отпрянул в сторону, упав на солому в нескольких шагах от миски. Наваждение исчезло. Запах желтого месива больше не вызывал голода, не манил и не соблазнял. Он отполз подальше в свой угол и стал смотреть, что будет дальше.
Хозяйка расшнуровала и сбросила свою жилетку и стала кокетливо вынимать заколки из волос. Драгоценные камни и жемчуг теперь валялись на столе среди обглоданных костей и разлитого вина. Хозяин, урча от вожделения, потащил ее за юбку к топчану, и в следующее мгновение они с грохотом повалились на груду тряпья и кожаных подушек.
…Когда стоны и возня в углу затихли, сменившись оглушительным двухголосым храпом, Конан подошел к решетке и осторожно просунул в нее голову. Последние отблески огня уже не могли разогнать темноту, и он с трудом различал предметы. Напротив него в нише зашевелился бык, негромко топая копытами по каменному полу.
Вот он не спеша вышел на середину комнаты и подошел к Конану. Ноздри его жадно вздрагивали, с губ капала слюна, глаза умоляюще глядели на миску с желтым тестом. Конан, не раздумывая, вытолкнул посудину из своей клетки, и бык, мыкнув от наслаждения, уткнулся в нее мордой. В мгновение ока миска оказалась пуста, а бык жадно, как собака, облизывал ее края, громыхая по полу. Потом он, удовлетворенно вздохнув, положил голову на поперечный прут решетки и прикрыл глаза. Конан похлопал его по морде, безрадостно усмехнувшись:
– Хоть ты поел, голодная скотинка! Тебя, наверное, год надо кормить, чтобы ребра не торчали! – И он перевел взгляд на бока животного, ожидая увидеть торчащие кости и впалый живот. Ничуть не бывало!
Перед ним стоял здоровенный бычина с широченной грудью и сильными ногами. Огромная голова с широкой мордой была увенчана острыми синевато-синими рогами.
– О-го-го, так вот что это за снадобье! Да, я бы тут у них враз оброс мясом и жиром! Ну, а теперь-то что мне делать, может, ты подскажешь? – Он погладил крутой бычий лоб.
