Шесть черных свечей - [122]
— Только не смейтесь. Вдруг оно исполнилось? — упрекает их Донна.
В комнате делается тихо, только приемник Старой Мэри продолжает шипеть и свистеть в перерывах между бурчанием. Перед Девочками во всей своей неприглядности встает тот факт, что это поганое заклятие, может, и сбылось. Может, все это на самом деле, как в случае с покойными Бэннаном, Макгоуэном и Кэссиди.
— О, блин! Барахло-то я и не убрала, — вскрикивает Кэролайн.
Она опускается на колени и сгребает на середину ковра огарки, клочки фотографий, соломинки, являя собой просто воплощение отчаяния. Кэролайн уже тянет на себя угол ковра, чтобы завернуть в него все причиндалы (получится что-то вроде узла Дика Виттингтона),[34] когда диван вдруг начинает играть «Благодать Господню».
— Этот хренов диван играет «Благодать Господню», — недоумевает Джедди.
Все соскакивают с дивана. Старая Мэри демонстрирует такие чудеса прыти, будто под ней бомба. И Кэролайн, которая осталась стоять на коленях среди ведьмовского барахла, и остальные изумленно таращатся на диван. Донна первая въезжает, что происходит. Диван делается словно наполненный водой бассейн, в котором Донна плавает и ныряет, а две его подушки вздымаются волнами. Задержим дыхание и нырнем подальше и поглубже, там-то уж наверняка есть устрицы. И вот Донна нашаривает что-то на песчаном дне дивана и выныривает на поверхность, тяжело дыша и демонстрируя трофей в высоко поднятой руке. Звуки «Благодати Господней» делаются громче и отчетливее.
— Телефон отца Бойля! — восклицает Донна. — Дуры вы все набитые!
Донна ждет, пока телефон сыграет второй куплет, «С пути я было сбился, но верную дорогу вновь обрел», и спрашивает, отвечать ей или нет. У Старой Мэри на этот счет имеется совершенно определенная точка зрения.
— Нельзя отвечать, если звонят священнику. Это святотатство.
Энджи интересуется, если вякнуть пару слов в кусок пластмассы, то как это может потянуть на святотатство?
— Ты ведь даже не догадываешься, кто ему может позвонить, — говорит матушка.
Энджи смеется матушкиным словам, затем обращается к Старой Мэри:
— Ну и кто ему может позвонить? Сам Господь Бог, что ли, растуды его? «Алло, это Бог… хочу вам сообщить, что Земля круглая, а то я забыл вам это сказать. Надеюсь, проблем особых не было. Увидимся на Страшном суде. Салют».
Энджи никто не отвечает. Телефон играет последний куплет.
— Дайте же мне наконец эту фигню! — сердито требует Энджи, отбирает у Донны телефон и нажимает кнопку. — Алло. Чистилище слушает.
Лица у матушки и Старой Мэри вытягиваются. Звонят из церковной канцелярии. Там желают знать, где отец Бойль. Девочки ухватывают суть разговора из ответов Энджи.
— Нет, он пошел на поминки, а свой телефон забыл здесь. Но он рядом, только дорогу перейти. Я сбегаю… Мне даже видно этот дом в окно… Да, пошлю кого-нибудь передать ему… Нет, я точно знаю, где он. Пока.
Энджи вешает трубку.
— Это из церковной канцелярии.
— И что? — спрашивает Донна.
— Отцу Бойлю надо в больницу. Соборование перед смертью. Автомобильная авария.
— Это авария на Уиффлетском мосту, помяните мои слова, — говорит Старая Мэри. — Помяните мои слова.
Энджи интересуется, кто пойдет сообщить новость отцу Бойлю. Добровольцев нет. У всех свои причины для отказа — слабенькие, надо признать, их бормочут еле слышно и отводят глаза. Девочки собираются уходить. Матушка и Старая Мэри так и вовсе встают и сдергивают свои жакеты с вешалки.
— Ох-ох-ох, блин, на фиг. Пойду я домой лелеять свой тик, — кряхтит Старая Мэри.
Кэролайн в ужасе. Не хватало только, чтобы они все ушли и оставили ее наедине с черной пустотой, которая только и ждет, чтобы навалиться на нее опять. Только и ждет, чтобы место пониже грудной клетки наполнили дрожь и волнение. И страх.
— Я тоже что-то устала сегодня, — говорит матушка.
Тем хуже для Кэролайн.
— Не бросайте меня, у нас еще водка осталась, — умоляюще произносит она.
Но тут звонит телефон. Энджи снимает трубку. Из трубки доносится безумный смех.
Девочки втягивают животы и натягивают жакеты.
Кэролайн знает, чей это смех.
— Это Бобби!
Бобби на другом конце провода хохочет, и хохочет, и никак не может остановиться. Скажет слово и опять заходится от смеха. Что такого смешного могло с ним произойти?
По мере того как Энджи узнает подробности, ярость на ее лице постепенно сменяется ужасом. А Бобби все говорит, захлебываясь смехом.
Энджи поворачивается к Девочкам:
— На проводе этот мудозвон Бобби. Макгуган разбился на машине.
Проходит некоторое время, пока Девочки оценивают последствия. Макгуган в отделении скорой помощи. Значит, денег из Бобби он не выбьет. Значит, Кэролайн не сохранит за собой квартиру. Значит, весь ритуал Шести Черных Свечей был впустую. Зазря. Вот это удар. Бобби все-таки выскользнул у них из когтей. Когда-нибудь он получит свое, только Кэролайн жалко.
А вот Донне никого не жалко. Ее мысли направлены совсем в другую сторону. И выводы она делает не такие, как все.
Энджи беседует с Бобби по телефону. В своей манере.
— Заткнись, кобелина, пока яйца не оторвала. Ляжешь тогда Макгугану под бочок.
Пока Энджи занята беседой, Донна падает на ковер и принимается рыться в ритуальном мусоре. То, что ей надо, она находит сразу. На клочке бумаги написано: «Стейси Грейси». Бумажка обуглилась, но на обратной стороне еще можно прочесть «Макгуган» и номер телефона. Наверное, Кэролайн записала телефон, когда просила Макгугана выколотить денежки из Бобби.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Метафоричный рассказ о том, как амбициозная главная героиня хочет завершить проект всей своей жизни, в котором видит единственную цель своего существования. Долгое время она сталкивалась с чередой неудач и неодобрением родственников, за которым стоит семейная трагедия, а сейчас рассуждает о причинах произошедшего и поиске выхода из сложившейся ситуации.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Герои повестей – наши современники, молодежь третьего тысячелетия. Их волнуют как извечные темы жизни перед лицом смерти, поиска правды и любви, так и новые проблемы, связанные с нашим временем, веком цифровых технологий и крупных городов. Автор настойчиво и целеустремленно ищет нетрадиционные литературные формы, пытается привнести в современную прозу музыкальные ритмы, поэтому ее отличает неповторимая интонация, а в судьбах героев читатель откроет для себя много удивительного и даже мистического.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
К чему приводят игры с сознанием и мозгом? Две истории расскажут о двух мужчинах. Один зайдёт слишком глубоко во внутренний мир, чтобы избавиться от страхов, а другой окажется снаружи себя не по своей воле.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.