Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - [66]

Было нетрудно догадаться, что это был упомянутый Белкнапом бесценный дневник профессора Таллиарда.

Полностью погруженный в свои мысли, Холмс стоя начал читать, не обращая внимания на изуродованное тело на кровати, находившееся всего в двух ярдах от него. Я не мог спокойно на это смотреть.

— Холмс… — умоляющим тоном начал я.

— Минутку… А! — выражение лица Холмса изменилось, и он явно собрался уйти. — Вот… да… я думал об этом, но такого я не предвидел.

— Не предвидели чего? — спросил я.

— Пойдемте, нам нужно срочно найти Белкнапа.

— Мы не можем уйти отсюда, Холмс! — пытался образумить его я. — Здесь было совершено убийство. Мы обязаны сообщить властям, существует определенная процедура…

— Это подождет, — сказал Холмс. Он нехотя оторвал взгляд от дневника. — Моему клиенту угрожает смертельная опасность. Он что же, должен погибнуть из-за того, что я не сумел догадаться вовремя?

С этим нельзя было поспорить.

— Некогда, Ватсон! Жизнь Белкнапа висит на волоске. — Сунув дневник Таллиарда в карман, Холмс поспешно вышел из комнаты, даже не взглянув в последний раз на мертвого мужчину.

Через секунду я уже шел за ним следом. Какой вывод сделает хозяйка дома после нашего неожиданного ухода, обнаружив затем тело американца в его комнате, меня в тот момент не волновало.

Не успел я выйти на улицу, как Холмс уже остановил экипаж. Я запрыгнул в него на ходу, и двуколка направилась на восток. Дорога была бесконечной, а разговор велся одним лицом, потому что Холмс отказался отвечать на мои вопросы, да и вообще говорить. В конце концов я прекратил его расспрашивать. В это время движение по улицам Лондона было осложнено, туман густел, мы продвигались медленно, а меня не покидали мрачные предчувствия.

Наконец мы подъехали к дому на Флит-стрит, где обосновался Август Белкнап. Это на удивление жалкое место; очевидно, что клиент Холмса, желая затеряться в водовороте Лондона, укрылся в дешевой квартире над парикмахерской.

Парикмахерская еще была открыта. Мы поспешили внутрь, чтобы расспросить владельца о каких-либо ужасных происшествиях, затем бросились в другой конец зала, поднялись по лестнице и громко постучали в дверь комнаты Августа Белкнапа.

Мы позвали его по имени, и он сразу же нас впустил. Прежде чем с губ скрывающегося от преследования ученого слетел первый вопрос, Шерлок Холмс спросил:

— Фотография вашей жены, Белкнап, — где она?

Белкнап непонимающе уставился на него широко открытыми глазами, в которых плескалась тревога. Холмс с нетерпением повторил вопрос, и его клиент молча показал на дубовый письменный стол в углу. Открыв верхний ящик, мой друг быстро нашел и вытащил портрет в серебряной рамке, на котором была изображена круглолицая молодая женщина, миловидная, хоть и с неправильными чертами и серьезным выражением лица. Признаться, я был обескуражен не меньше профессора. Однако наше недоумение развеялось, когда Шерлок Холмс достал из-под рамки плоскую резную пластинку, спрятанную за фотографией.

— О господи! — воскликнул Белкнап.

Его реакция была явно неподдельной. Потребовался бы талант Ирвинга или Форбса-Робертсона,[23] чтобы сыграть такое искреннее изумление.

— Вы должны избавиться от этого предмета, — обратился Холмс к своему клиенту. — Это ваш единственный шанс спастись.

— Мистер Холмс, я ничего не знал об этом! Я с радостью отделаюсь от этой вещи. Я закопаю ее, — превращу ее в порошок, подарю музею, отвезу назад на Суматру, если потребуется…

— Это бесполезно, — прервал его Холмс. — И совсем ни к чему. Из этой ситуации есть только один выход. Ведь все инструкции содержит ваша расшифровка знаков с Суматры, профессор.

— «И преследования не прекратятся до тех пор, — процитировал вслух Белкнап, — пока не сомкнутся над ним воды мирового океана, над которыми властен Сам Безжалостный и которые есть тело его».

— Именно так. Пойдемте, нельзя терять ни секунды.

Холмс вышел, а мы последовали за ним вниз по лестнице, мимо вытаращившего на нас глаза владельца парикмахерской, на укутанную туманом Флит-стрит. Сыщик повел нас на восток, и пока мы шли, у меня по спине бежали мурашки, потому что я чувствовал, что за нами наблюдают невидимые охотники.

Мы дошли до Лудгейт-Серкус, и теперь я впервые действительно увидел тени людей, очень быстро скользящие в тумане, и заметил блеск светящихся злобой голубых глаз.

Даже Шерлок Холмс не стал притворяться, что ему все равно. Мы ускорили шаг, и наши преследователи сделали то же самое. Они подобрались ближе, когда мы свернули на юг и двинулись по направлению к Темзе.

Я не знал цели моего друга. Ни он, ни я не взяли оружия. Скорее всего, Август Белкнап тоже был невооружен. Вместо того чтобы выбирать сравнительно безопасные людные улицы, Шерлок Холмс вел нас к пустынному мосту Блэкфрайерс.

Теперь мы уже бежали, неслись, звуки наших шагов эхом разносились в тумане. Не слыша наших преследователей, я бросил взгляд назад и разглядел, по меньшей мере, шестерых из них, быстрых и по виду совсем не уставших, безмолвных и каких-то сверхъестественных, как духи, являющиеся незадолго до смерти.

Мы пересекли дорогу и пошли по мосту, однако на полпути Холмс резко остановился и высоко поднял руку. В его руке была зажата пластинка, отломанная от пьедестала статуи бога «верных». Я понятия не имел, из какого материала была сделана эта маленькая плитка. Что бы это ни было, оно, несомненно, само излучало свет, я ничего подобного в своей жизни не видел. Даже в полумраке, в густом тумане эту пластинку было хорошо видно.