Шеридан - [87]
К королю приглашают доктора Уоррена (посвященный королем в рыцари, он стал сэром Ричардом), заседает кабинет министров, тайно совещаются во дворце Бэрлингтон-хаус лидеры оппозиции. Они срочно вызывают Фокса, путешествующего с миссис Армистед по Италии, а в отсутствие Фокса принц обращается за советом к Шеридану.
Зловещая болезнь Георга быстро прогрессирует. В Уиндзоре он занимается тем, что с невероятной быстротой диктует одновременно «Дон Кихота» и Библию пажам, которых затем возводит в звания баронетов и рыцарей Священной Римской империи. Он без умолку говорит тридцать два часа подряд — обо всем на свете. Он воет, вопит и ломает руки. Король подозревает своих сыновей и отбирает у герцога Йоркского его полк. Он просматривает придворный альманах и ставит пометки против фамилий лиц, которых он предполагает сместить с должности. Он укладывает спать пажа, уверяя, что это излечит его собственную бессонницу, после чего немедленно очищает его карманы. При виде Питта, чрезвычайно расстроенного и огорченного, Георг начинает неистовствовать, требуя у своего министра денег, которые, как ему мерещится, тот задолжал ему. Теперь не может быть никаких сомнений в том, что король помешался.
Вскоре после этого лорд-канцлер Тэрлоу тайно встречается с Шериданом. Надо полагать, парламент потребует установления регентства, Питта выставят вон, и что станет тогда с Тэрлоу? Даже самый лояльный из лордов-канцлеров должен позаботиться о себе, и он заверяет Шеридана, что не принадлежит к правящей партии.
Двадцать четвертого ноября возвращается Фокс. Он примчался в Лондон, проделав за восемь дней путь из Болоньи, в состоянии крайней тревоги: в дороге он услышал (слух этот оказался ложным), что умер его горячо любимый племянник, будущий лорд Холланд. Крайнее утомление и беспокойство сказались на его здоровье, он похудел, осунулся и слег. Состояние его все ухудшалось, и он мысленно простился с жизнью. Целый день он в лихорадочном возбуждении говорит с друзьями, собравшимися у одра больного. Его мысли блуждают, он не может ни на чем сосредоточиться. В конце концов его отвозят в Бат, где с врожденной способностью выходить целым и невредимым из всяких передряг он вскоре поправляется.
Ничто так не возмущает Фокса, как совещание его заместителя с Тэрлоу. Эти переговоры с противником побуждают его с подозрением следить за каждым шагом Шеридана. Но на самом деле Фокс — быть может, не вполне осознанно — не может простить Шеридану того, что в сложившихся обстоятельствах он стал самым влиятельным советником принца.
Теперь Шеридан трудится день и ночь: то он держит совет с соратниками по партии, то его поднимают в полночь с постели и он до зари совещается с принцем, то его спешно вызывают на встречу с принцем в Бэгшот. По многу дней кряду он ложится спать не раньше пяти-шести часов утра. Еще бы, ведь он является признанным посредником принца, визирем Карлтон-хауса. «Бродяга» герцог Норфолкский предоставляет ему во временное пользование свое имение Дипдин, и Шеридан то и дело скачет на почтовых, направляясь то из Лондона в Лезерхед, то из Лезерхеда в Сент-Эннз, где он советуется с Фоксом.
Виги высоко заносятся в своих надеждах. Изо дня в день поступают все новые сообщения о критическом состоянии здоровья короля. Установление регентства представляется неизбежным, и между лидерами вигов завязывается ожесточенная борьба за посты и власть. Они ссорятся друг с другом, как завистливые школьницы. Шеридан только наблюдает и ничего не добивается для себя. Принц предлагает ему пост канцлера казначейства в случае назначения его самого регентом, но Шеридан отклоняет это предложение. Он предпочел бы, говорит он в ответ, подниматься на такую высоту постепенно. (Когда об этом предложении становится известно другим, один пылкий приверженец Фокса адресует ему открытое письмо, в котором патетически восклицает: «Шеридан во главе министерства финансов! Да ведь в Париже будет иллюминация и праздничное гулянье, а все враги Великобритании возблагодарят провидение».)
Двадцать седьмого ноября короля перевозят в лондонский пригород Кью. Его выходки прискорбны и нелепы. Он танцует менуэт со своим аптекарем, надев специально заказанный к этому случаю новый парик. Он чуть не разрывает на куски двух своих слуг и выказывает некоторое отвращение к королеве. Он предлагает выдать эту жирную, ужасную мадам Швелленберг, которая не дает проходу бедняжке Фрэнсис Бёрни, за одного из приставленных к нему санитаров. Властный Уиллис стращает его смирительной рубашкой, угрожающе размахивая ею у него перед носом. Король крепко сжимает в объятиях перепуганную малышку принцессу Эмили и отпускает ее только после того, как к нему приводят ее мать. Он расстается со своими пажами и на прощание дарит каждому по паре бритв. Он воображает себя квакером и облачается в квакерскую одежду.
Тем временем врачи разделяются на два лагеря, вигов и тори, на доктора оппозиции и доктора партии Питта. В один и тот же момент медики рапортуют, что король при смерти и что король выздоравливает, что он в здравом уме и что он полоумен. То нарастает, то спадает волна зловещих слухов. Мало кто заботится о самом несчастном больном.
