Шепоты старой усадьбы - [58]

— Ну Инна ваша могла наврать, — предположил Толик. Видимо, сидение в одиночестве, да еще и на чужом рабочем месте (ему полагалось отвечать на звонки и записывать пришедших в журнал, если бы таковые появились) чуть-чуть убавило в нем позитивный настрой и добавило мизантропии и скептицизма. — Ей выгодно, чтобы вы думали на семью Алины. А по факту, она находилась в доме в тот момент, когда мужик загорелся и выпал из окна. И снотворное тоже она могла подсыпать, а перед ментами сделать удивленные глазки, мол, как это так, я и не знала, что он его принимал.

— Ага, и теперь мы имеем богатую вдову, — согласился Андрей.

— Подождите. — По непонятной мне причине я не хотела думать об Инне плохо. Девушка мне почему-то нравилась. — Если бы она вскоре выскочила замуж, тогда можно было что-то подозревать. Нашла богатого мужика, развела, женила на себе, тут же сделалась вдовой. И ее возлюбленный все это время томился ожиданием, за что должен был быть вознагражден любимой невестой с приданым таким, что можно долгое время жить безбедно. Но у нее никого нет.

— Откуда ты знаешь? — запротестовал Смирнов. — Не дураки же они сразу венчаться бежать. Она и так была на подозрении.

— Прошло четыре года! — напомнила я. — Четыре! Все уже забыли об этой истории, менты в том числе.

— Однако не забыла бомжиха, чей труп мы трое обнаружили под мостом. Стало быть, знала она, что у вдовы рыльце в пушку.

— А вдова, — воодушевившись, пустился Толя сочинять историю дуэтом с Андреем, — попросила своего любовника, дескать, хочешь жить припеваючи, избавь меня от грязной шантажистки. Ему деваться некуда. Выследил и убил прямо перед нашим приходом.

— Вряд ли она шантажом баловалась, зачем тогда мне звонить?

— Вдова, — заговорил теперь Смирнов, — отказалась платить. Потому она подумала, капусты не срублю, так хоть подгажу влюбленным голубкам-убийцам.

— А как она узнала? Свечку, что ли, держала? Так она последний год, если верить Рыбникову, не вылезала из Дубровиц.

— Как-как. Выследила. Подольск от Дубровиц не так далеко, знаешь ли. Проехал по мосту, и ты уже в Подольске. А до дома вдовы пятнадцать минут езды. Можно даже общественным транспортом добраться, что ты уже испробовала на себе.

— Хорошо. Что ты предлагаешь? Следить за Инной?

— Я только за, — почесав подбородок, заявил Андрей. — Говорю тебе, у нее кто-то есть. Она на меня даже не взглянула!

Я сперва фыркнула, а потом и вовсе закатилась от смеха.

— Эй! — разозлился Смирнов. — Ничего смешного не вижу. Я парень хоть куда, и на меня бабы всегда пялятся. А эта ни в какую.

— Я не пялюсь на тебя.

— Ты особенная.

— Может, и она тоже. Если она искренне любила Кирилла, четыре года — не такой большой срок, чтобы вновь окунуться в любовные приключения.

— Ну, я не знаю, вам, бабам, виднее, сколько вам срока надо, чтобы снова в чью-то постель залезть. Обычно четырех часов хватает, а тут четыре года.

Я хотела обидеться за весь женский род, но Толик, придвинувшись, зашептал:

— Не обращай внимания, это у него что-то личное.

Я действительно не стала обращать и вернулась к нашей теме.

— Хорошо, не выбрасываем Инну из списка подозреваемых. Но туда нужно занести еще и Алину, и ее матушку. Да, Кашин успел жениться второй раз, но, по словам Инны, он хотел лишить Алину родительских прав. Он богатый чиновник, а она безродная пьянчужка, то есть на тот момент была, суд вполне мог быть на стороне отца, такое хоть и нечасто, но бывает. Алина могла испугаться, что потеряет сына.

— Ой, я думаю, в этой семейке никто особо за ребенком не следил, и они испытали бы лишь облегчение.

— Андрей, ты жуткий циник.

— А ты чересчур романтична для такой умный барышни. Хотя… — Я думала, он сейчас заберет свои слова насчет ума и приготовилась дать сдачи, но вместо этого он сказал: — Тебе ж около двадцати, да?

— Что?

— Ну лет тебе сколько?

— Я вижу, женщины тебя редко били, да? Никогда не задавай таких вопросов!

— Ой, ну комплексовать из-за возраста, когда тебе двадцать, — невероятная глупость. Для двадцатилетней барышни излишний романтизм извинителен. — Тут Анатолий наклонился к уху Андрея и что-то зашептал. После этого Смирнов нахмурился. — Ах, двадцать шесть даже? Ну это слишком, в таком солидном возрасте пора поумнеть.

Здесь я уже не выдержала и запустила в него журналом для посещений.

Толя, чтобы сгладить конфликт либо чувствуя свою вину, что выдал мой возраст, отдал мне последней бутерброд и пошел мыть тарелки. Мой чай уже остыл, пока мы трепались, потому я встала и подошла к чайнику, попутно думая, к чему бы придраться. Налив себе новую порцию горячего напитка, додумалась.

— Ты план здания раздобыл? — спросила строго, точно была взыскательным начальником, а Смирнов — моим нерадивым подчиненным, которому к тому же платили слишком много.

— Когда? — удивился он.

— Так иди и раздобудь, чего время тратишь?

Я вернулась с чашкой за стол и взялась за бутерброд, а майор, напротив, поднялся.

— Гонишь, значит. Ладно. Сегодня не ждите, я прослежу за вдовой.

Я кивнула, Смирнов ушел, тут вернулся Анатолий.

— Слушай, — улыбаясь, сказал он, ставя тарелки и приборы на стол, — вы приехали порознь, мне радоваться?