Шепоты старой усадьбы - [57]

— Ясно, — хмуро сказал Смирнов. — Вы говорите, бабушка ребенка чокнутая, а сам он как? Это же ненормальное поведение обливать человека керосином.

— Это был бензин…

— Пускай. Где он взял его? Как вообще объяснил свой поступок?

Инна тяжело вздохнула и посмотрела на пейзаж за окном. Видимо, она сама не раз задавалась тем же вопросом.

— Мультиками, — наконец изрекла она и нервно поправила подол халата, полагаю, чтобы избегать наших взглядов. — Он объяснил свое поведение мультиками. Якобы в какой-то серии какого-то странного мультика типа «Том и Джерри» друзья-животные так же развлекаются. Они друг друга взрывают, распиливают, поджигают, хохочут, потому что им это не больно, а смешно. Игры такие. Вот и Витя думал, что это шутка. Решил с папой поиграть. Нашел в гараже канистру с бензином, там надпись была на английском, как и в мультике, поднялся к папе в спальню и полил его, пока он спал. Затем принес с кухни спички и… — Ее передернуло, и продолжать она не стала. Да и не было необходимости.

— Отец не проснулся? Странно, бензин пахнет так себе, да еще и дети сами по себе производят много шума.

— Он принял снотворное. Так все сложилось… Неудачно.

— А зачем он принимал таблетки? — спросила я. — Плохо спал? Это уже поздно вечером было?

— Днем. Это был выходной, муж не работал. Он обычно Витю на выходные брал. Не каждые, конечно, но часто. Зачем он принял снотворное, я не знаю, он мне не говорил. Это уже вскрытие показало, анализы разные с его кровью делали, я уж и не знаю зачем. А после обеда он часто спал, это уже вроде привычки. Менты тоже приставали с этим снотворным, им хотелось думать, что это я его опоила и подожгла. И заставила ребенка признаться. Хорошо хоть, отпечатки на канистре проверили. Отстали. — Чуть помолчав, она добавила: — Ребенка жалко, конечно. Будет всю жизнь мучиться, когда поймет, что он натворил. Ой, — тут же поправилась она, расширив от ужаса и без того большие глаза, — то есть уже не будет…

— Если Кирилл так любил сына, что брал его на выходные, чего ж он решил ему ничего не оставлять? Я понимаю, что семейка так себе, но ребенка за что делать нищим?

— Кирилл собирался лишать Алину материнских прав через суд. — Мы вытаращили глаза. — Да, она же пила по-черному и за ребенком никогда не смотрела. Он уже переговоры вел с адвокатом. Если бы удалось, тогда бы он переписал завещание.

* * *

Выйдя от Инны, мы все же отправились к Смирнову на квартиру. Как бы я ни противилась и ни язвила, приходилось признать, что он прав. Столько дней принимать душ в раковине — это даже выше, чем по-спартански, это по-диагеновски. Последний уровень — это отказаться от одежды, пить из ручья и спать на бревне. Все к тому и шло, так что предоставленный Андреем комфорт оказал отрезвляющее действие.

— Не понимаю, как ты столько выдержала, — нахваливал майор мои аскетические способности, когда я вышла из ванной, переодетая в белый мягкий гостевой халат, и улеглась на кровать поверх красивого, леопардовой расцветки, покрывала. Сам он устроился в кресле и отпивал виски с содовой из массивного стакана. — Девушка такой внешности должна жить в роскоши, есть на серебре, ходить в золоте и бриллиантах и почивать на шелковом белье.

— А ванну принимать из шампанского с лепестками роз, — продолжила я, глупо хихикая.

— Кстати, могу это устроить! — Смирнов неожиданно засуетился, разрываясь между баром и телефоном, но, услышав, как он спрашивает флористку Катю, я велела ему перестать заниматься ерундой. — Как скажешь, — пробурчал он удрученно, откладывая телефон и бутылку брюта. — Хотел как лучше.

— Выпендрежник, — фыркнула я. — Ты хотел не как лучше, а как эффектнее. Я начинаю думать, что у тебя на меня виды. Иначе для чего ты пытаешься произвести на меня впечатление?

Андрей ласково улыбнулся (впрочем, до конца ласково у него не получалось, все равно присутствовали нотки наглости и насмехательства) и пропел:

— Дорогая, ты бы сделала меня счастливейшим человеком, если бы…

— Всё! — перебила я, расстроившись, и показала на дверь. — Уходи. Только подумаешь о человеке, что он нормальный, как тут же приставать начинает.

— Э! Ты ж сама подняла эту тему, — заметил он, к сожалению, весьма справедливо, чем еще больше разозлил.

— Я тебя проверяла! Выметайся!

Пождав хвост и подхватив почти опустевший стакан, он оставил меня в блаженном одиночестве. Неожиданно для себя я уснула, а проснулась только когда Анатолий, измученный неизвестностью, решился позвонить со стационарного телефона и едко поинтересовался, ждать ли нас к ужину, да и вообще, выйду ли я в ночную смену. Пришлось одеваться и ехать. Смирнов настоятельно призывал сесть к нему в машину, но я не идиотка, чтобы ездить с пьяными, поэтому села на автобус. Маршрут, который привозил к дверям усадьбы, ходил редко, но мне повезло. В Интернете я проверила его расписание и выходило, если потороплюсь, то успею. Так оно и получилось. Я звала Андрея с собой, но он возмутился, дескать, с детства общественным транспортом не пользовался, да и мне не к лицу, и вообще быстрее на машине, тем не менее приехал даже позже меня.

По обычаю, за чашкой чая мы стали обдумывать и сортировать информацию, имеющуюся у нас на текущий момент, и строить версии.