— Ты уж расколись, будь добра. Облегчи мою душу.
— Еще не начинала, но придется. Только не спрашивай, как я все узнала. Ты ведь сам меня одернешь, чтобы я не вдавалась в этот… ну, натурализм и… как ее… в физиологию. Оказывается, не только женщины бывают бесплодными, но и мужчины.
— Чего-чего? — Николая Иваныча снова ударило в пот.
— Ничего тут особенного нет — просто болезнь. Бывает, что у него все как бы в порядке, а детей, как говорят татары, «йок». Нет детей — и все тут, хоть на уши становись. Дело, как мне объяснили врачи, не такое уж и редкое, особенно в наше время. И тогда я, как бы сказали в нынешних газетах, все спланировала. А начала с занавесок, которые не пропускают света и которые очень необходимы, чтобы за нами не подглядывали в бинокль с чердака. Но откуда взять детей, если муж неспособный? От проезжего молодца? Страшно, потом, чего доброго, прилипнет, как банный лист к заднице. Поймать на улице незнакомого товарища и завлечь на нейтральную территорию, а утром сказать: «Я тебя не знаю»? Тоже опасные гастроли. Взять ребеночка из детдома? И это не очень хорошо. Ты сам, если помнишь, как-то рассуждал на эту тему. Ты говорил, что лошадей, прежде чем вести на случку, очень долго готовят: кормят отборным продуктом, тренируют, дают слушать хорошую, спокойную музыку Моцарта и Гайдна и все такое. Лошадь перед случкой должна быть в веселом и одухотворенном настроении и ни о чем плохом не думать и ничего не бояться. И потому лошадь — благородное животное. А люди сходятся без любви, пьяные, злые, накурившиеся в лучшем случае табака. А девка при этом боится забеременеть, так как не венчана и еще боится подхватить триппер. Словом, мерзость. И рождается не благородное животное, а самая натуральная скотина. И род человеческий состоит главным образом из таких скотин. И скотины продолжают по-скотски свой скотский род, а своих щенков подбрасывают в детские дома. Заметь, никто не осуждает притонов… тьфу ты!.. приютов. Приюты — нормальное явление цивилизованного общества. Так ведь? А в нецивилизованном обществе приютов не было — там не было брошенных под забор детей. Сам рассказывал, что у наших северных народов — всяких чукчей и шмукчей — и теперь всякий ребенок — радость. А если у него родители погибли, то за него борются, каждая семья стремится заполучить ребенка. И он воспитывается с остальными детьми и не чувствует себя изгоем. Это мой ответ на намек Ивана Ильича взять ребенка из детского дома. Ребенок из детского дома — кот в мешке: не ясно, что он такое, так как его родители — не самые лучшие представители рода человеческого. И тогда я решила воспользоваться Иваном Ильичом. Ты ведь сам сказал, что он — мужчина. Но как воспользоваться? Не скажешь ведь ему в открытую. Напоить пьяным, как Лота? Читал небось в Ветхом Завете, как дочки подпоили батьку, праведника Лота, и отдались ему? Этот образец любви к своему роду не подходил: в нем, в этом варианте, было что-то жутковатое, хотя Лот и праведник. Поделилась своим намерением с Валюхой — она верная, она прошла школу молчания… Я подсчитала все свои сроки и все такое — тебе об этом знать не для чего… Кто в этом деле Валюха? Объясню. Сам как-то рассказывал о лончаках. Это молодой олень. Его подпускают к оленухе, и он с ней играется, дразнит, взбадривает, а когда она в самом веселом настроении, лончака ловят арканом и выпускают настоящего взрослого оленя. И тогда получается хорошее потомство — здоровые оленята. Потому и олень — животное тоже благородное. Валюха была как бы лончаком. Она пришла к Ивану Ильичу в натуральном виде, а когда поняла, что он в хорошем, веселом настроении, наступила на горло собственной песне и вышла будто бы по своим дамским делам. И тут пришла я. Ты, наверное, заметил, что у нас фигуры похожие. Ой, да что я говорю! Ты ведь сам попробовал ее.
— Она проболталась, что ли?
— Ой! В самом деле? — обрадовалась Серафимовна. — Я тебя на понт взяла. Нет, она молчала: я ведь говорила, что она верная и умеет молчать; ты по этой части слабоват — не держится у тебя в одном месте вода. Сам проболтался. Но это мелочи… У меня была другая задача: я была… ну, селекционер. Можно так сказать? Правильно слово употребила?
— Ты мне окончательно голову заморочила. Позволь спросить: зачем ушла? И вообще, зачем разболтала о том, что случилось? Что ты хотела показать своим уходом?
— Ничего не хотела. Я подумала, что все рушится. Ну, когда ты нашел консьержку, ой, то есть консерваторку, которая на фортепьянах, я была в отчаянии. Я подумала, что затянула резину с ребенком, — надо было раньше подсуетиться. Я видела, что ты влюблен по уши. Влюбленный самец готов на всякие глупости: он готов отдать себя на съедение самке. Но потом я успокоилась, когда почувствовала, что… короче, у меня будет ребенок от самого лучшего из людей.
— Черт знает что! Значит, ты не хотела бороться?
— Разбитая посуда никуда не годится… А тут еще и батька мой нарисовался. Я не знала, что он — батька. Думала, хороший для меня человек. А он не хороший, а очень хороший. И храбрый, почти как Иван Ильич. Только служит малость по другому ведомству.
