Шекспир - [30]

На самом деле занимался ли Шекспир браконьерством в юные годы? В сельской местности, такой как Стратфорд, мальчишки должны были хорошо уметь ставить силки, как это умели мальчишки во все времена. Ему было привычно и на землях фермы дядюшки Генри в Сниттерфилде. Во всяком случае, его характер не позволял ему лишить себя удовольствия произвести скромные кражи на щедрой природе в нарушение прав сеньора. Земли фермы Генри Шекспира только в 2 милях от охотничьих угодий сэра Томаса Люси.

Известно, что у сэра Томаса Люси не было парка с оленями или ланями. Во всяком случае, в Чарлькоуте. Именно поэтому наделенный богатым воображением антиквар Джон Джордан перенес место браконьерства из Чарлькоута в Фулброк, расположенный между Стратфордом и Уориком, и где, убеждает он Эдмонда Мэлоуна в 1790 году, у сэра Томаса был в то время другой парк, и именно здесь по традиции Шекспир и его товарищи имели привычку заниматься своим любимым развлечением.

Возможно, как вспоминает Шенбаум, что источником легенды о браконьерстве и охоте на ланей является судебное преследование, предпринятое сэром Томасом Люси, третьим с этим именем, через Звездную палату (Star Chamber), группы браконьеров, которые убивали ланей в его парке в Саттене. Охотник на ланей, если Шекспир таковым был, умеет, во всяком случае, защищать невинную жертву, как это доказывает сцена из «Как вам это понравится».

Старый герцог

Но не пойти ль нам дичи пострелять?

Хоть мне и жаль беднягам глупым, пестрым,

Природным, гражданам, сих мест пустынных,

Средь их владений стрелами пронзать Округлые бока!

1-й Вельможа

Так, ваша светлость,

И меланхолик Жак о том горюет,

Клянясь, что здесь вы захватили власть

Неправедней, чем вас изгнавший брат.

Сегодня мы — мессир Амьен и я —

К нему подкрались: он лежал под дубом,

Чьи вековые корни обнажились

Над ручейком, журчащим здесь, в лесу.

Туда бедняк-олень в уединенье,

Пораненный охотника стрелой,

Пришел страдать; и, право, государь,

Несчастный зверь стонал так, что казалось

Вот вот готова лопнуть шкура

с натуги! Круглые большие слезы

Катились жалобно с невинной морды,

За каплей капля; там мохнатый дурень,

С которого Жак не сводил очей,

Стоял на берегу ручья, слезами

В нем. умножая влагу.

Старый герцог

Ну, а Жак?

Не рассуждал ли он при. этом виде?

1-й Вельможа

На тысячу ладов. Сперва — о том,

Что в тот ручей без пользы льет он слезы.

«Бедняк, — он говорил, ты завещаешь

(Как часто люди) тем богатство, кто

И так богат!» Затем — что он один,

Покинут здесь пушистыми друзьями.

«Так! — он сказал. — Беда всегда разгонит

Приток друзей!» Когда ж табун оленей

Беспечных, сытых вдруг промчался мимо

Без всякого вниманья, он воскликнул:

«Бегите мимо, жирные мещане!

Уж так всегда ведется; что смотреть

На бедного, разбитого банкрота?»

И так своею меткою сатирой

Он все пронзал: деревню, город, двор

И даже нашу жизнь, клянясь, что мы —

Тираны, узурпаторы и хуже

Зверей пугая, убивая их

В родных местах, им отданных природой.

(II, 1, пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Эта сцена много сделала для легенды, которой процветала в эпоху романтизма. Шекспира легко заставляли говорить через своих персонажей. Вещь неизбежная, как и опасная Не может ли быть так, что через Жака Уильям выкладывает требник раскаявшегося охотника? Тем не менее пастораль из «Как вам это понравится», где лесная дичь прозаически помогает изгнанникам не умереть с голода, содержит сверх того сцену, которая могла бы сформировать факторы для охотничьих легенд по поводу разногласия, противопоставившего якобы сына перчаточника сэру Томасу Люси:

Жак.Кто из вас убил оленя?

1-й Вельможа. Я, сударь.

Жак.Представим его герцогу как римского победителя; хорошо было бы украсить его голову оленьими рогами в виде триумфального венка. — Охотники, нет ли у вас какой-нибудь песни на этот случай?

Охотник.Есть, сударь.

Жак.Так спойте ее; как бы ни фальшивили — это не важно, лишь бы шуму было побольше.

Песня

Носи, охотник в награжденье

Ты шкуру и рога оленьи;

Мы ж песнь споем!

Носить рога не стыд тебе,

Они давно в твоем гербе.

Носил их прадед с дедом,

Отец за ними следом…

Могучий рог, здоровый рог

Смешон и жалок быть не мог!

(IV, 2, пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Имеющий уши да услышит! Мы заканчиваем с этим очень цветистым аспектом жизни юного Шекспира, прикрепляя к стенду истолковывающих намерений еще один смешной трофей, бесполезный и восхитительный объект мании: Уильям Гардинер, нечестный магистрат из Суссекса и другой возможный прообраз судьи Шеллоу, у которого юный Шекспир, по существу, никогда не мог заниматься браконьерством, был владельцем очень красивого парка оленей в Годстоуне, где он и похоронен в конце ноября 1597 года — раздавленный, надеемся, весом своих должностных преступлений.

ПРИВЕТЛИВАЯ ЯБЛОНЯ

Нет лучшего способа очеловечить гения, чем найти у него недостатки. Браконьер Уильям также еще и пьяница. «Но злой прихоти, обычной для молодого человека, он попал в плохую компанию», — пишет Николас Роу. Магическая и все объясняющая формула. Путь проложен, устремимся по нему. Анонимный посетитель Стратфорда в 1762 году пишет в «British Magazine», что юный Шекспир пил и даже не пренебрегал соревнованиями по выпитым кружкам пива, ходил заключать пари в соседние деревушки, такие как Бидфорд. Анонимный посетитель побывал в «Белом льве», таверне, располагавшейся тогда на Хенли-стрит, где хозяин заведения взял на себя роль экскурсовода: