Шекспир - [30]
На самом деле занимался ли Шекспир браконьерством в юные годы? В сельской местности, такой как Стратфорд, мальчишки должны были хорошо уметь ставить силки, как это умели мальчишки во все времена. Ему было привычно и на землях фермы дядюшки Генри в Сниттерфилде. Во всяком случае, его характер не позволял ему лишить себя удовольствия произвести скромные кражи на щедрой природе в нарушение прав сеньора. Земли фермы Генри Шекспира только в 2 милях от охотничьих угодий сэра Томаса Люси.
Известно, что у сэра Томаса Люси не было парка с оленями или ланями. Во всяком случае, в Чарлькоуте. Именно поэтому наделенный богатым воображением антиквар Джон Джордан перенес место браконьерства из Чарлькоута в Фулброк, расположенный между Стратфордом и Уориком, и где, убеждает он Эдмонда Мэлоуна в 1790 году, у сэра Томаса был в то время другой парк, и именно здесь по традиции Шекспир и его товарищи имели привычку заниматься своим любимым развлечением.
Возможно, как вспоминает Шенбаум, что источником легенды о браконьерстве и охоте на ланей является судебное преследование, предпринятое сэром Томасом Люси, третьим с этим именем, через Звездную палату (Star Chamber), группы браконьеров, которые убивали ланей в его парке в Саттене. Охотник на ланей, если Шекспир таковым был, умеет, во всяком случае, защищать невинную жертву, как это доказывает сцена из «Как вам это понравится».
Старый герцог
Но не пойти ль нам дичи пострелять?
Хоть мне и жаль беднягам глупым, пестрым,
Природным, гражданам, сих мест пустынных,
Средь их владений стрелами пронзать Округлые бока!
1-й Вельможа
Так, ваша светлость,
И меланхолик Жак о том горюет,
Клянясь, что здесь вы захватили власть
Неправедней, чем вас изгнавший брат.
Сегодня мы — мессир Амьен и я —
К нему подкрались: он лежал под дубом,
Чьи вековые корни обнажились
Над ручейком, журчащим здесь, в лесу.
Туда бедняк-олень в уединенье,
Пораненный охотника стрелой,
Пришел страдать; и, право, государь,
Несчастный зверь стонал так, что казалось
Вот вот готова лопнуть шкура
с натуги! Круглые большие слезы
Катились жалобно с невинной морды,
За каплей капля; там мохнатый дурень,
С которого Жак не сводил очей,
Стоял на берегу ручья, слезами
В нем. умножая влагу.
Старый герцог
Ну, а Жак?
Не рассуждал ли он при. этом виде?
1-й Вельможа
На тысячу ладов. Сперва — о том,
Что в тот ручей без пользы льет он слезы.
«Бедняк, — он говорил, ты завещаешь
(Как часто люди) тем богатство, кто
И так богат!» Затем — что он один,
Покинут здесь пушистыми друзьями.
«Так! — он сказал. — Беда всегда разгонит
Приток друзей!» Когда ж табун оленей
Беспечных, сытых вдруг промчался мимо
Без всякого вниманья, он воскликнул:
«Бегите мимо, жирные мещане!
Уж так всегда ведется; что смотреть
На бедного, разбитого банкрота?»
И так своею меткою сатирой
Он все пронзал: деревню, город, двор
И даже нашу жизнь, клянясь, что мы —
Тираны, узурпаторы и хуже
Зверей пугая, убивая их
В родных местах, им отданных природой.
(II, 1, пер. Т. Щепкиной-Куперник)
Эта сцена много сделала для легенды, которой процветала в эпоху романтизма. Шекспира легко заставляли говорить через своих персонажей. Вещь неизбежная, как и опасная Не может ли быть так, что через Жака Уильям выкладывает требник раскаявшегося охотника? Тем не менее пастораль из «Как вам это понравится», где лесная дичь прозаически помогает изгнанникам не умереть с голода, содержит сверх того сцену, которая могла бы сформировать факторы для охотничьих легенд по поводу разногласия, противопоставившего якобы сына перчаточника сэру Томасу Люси:
Жак.Кто из вас убил оленя?
1-й Вельможа. Я, сударь.
Жак.Представим его герцогу как римского победителя; хорошо было бы украсить его голову оленьими рогами в виде триумфального венка. — Охотники, нет ли у вас какой-нибудь песни на этот случай?
Охотник.Есть, сударь.
Жак.Так спойте ее; как бы ни фальшивили — это не важно, лишь бы шуму было побольше.
Песня
Носи, охотник в награжденье
Ты шкуру и рога оленьи;
Мы ж песнь споем!
Носить рога не стыд тебе,
Они давно в твоем гербе.
Носил их прадед с дедом,
Отец за ними следом…
Могучий рог, здоровый рог
Смешон и жалок быть не мог!
(IV, 2, пер. Т. Щепкиной-Куперник)
Имеющий уши да услышит! Мы заканчиваем с этим очень цветистым аспектом жизни юного Шекспира, прикрепляя к стенду истолковывающих намерений еще один смешной трофей, бесполезный и восхитительный объект мании: Уильям Гардинер, нечестный магистрат из Суссекса и другой возможный прообраз судьи Шеллоу, у которого юный Шекспир, по существу, никогда не мог заниматься браконьерством, был владельцем очень красивого парка оленей в Годстоуне, где он и похоронен в конце ноября 1597 года — раздавленный, надеемся, весом своих должностных преступлений.
Нет лучшего способа очеловечить гения, чем найти у него недостатки. Браконьер Уильям также еще и пьяница. «Но злой прихоти, обычной для молодого человека, он попал в плохую компанию», — пишет Николас Роу. Магическая и все объясняющая формула. Путь проложен, устремимся по нему. Анонимный посетитель Стратфорда в 1762 году пишет в «British Magazine», что юный Шекспир пил и даже не пренебрегал соревнованиями по выпитым кружкам пива, ходил заключать пари в соседние деревушки, такие как Бидфорд. Анонимный посетитель побывал в «Белом льве», таверне, располагавшейся тогда на Хенли-стрит, где хозяин заведения взял на себя роль экскурсовода:
«Эта авантюристка была римлянка, довольно молодая, высокого роста, хорошо сложена, с черными глазами и кожей поразительной белизны, но той искусственной белизны, что свойственна в Риме почти всем галантным женщинам, и которая так не нравится лакомкам, любящим прекрасную природу.У нее были привлекательные манеры и умный вид; но это был лишь вид. Она говорила только по-итальянски, и лишь один английский офицер по фамилии Уолпол поддерживал с ней беседу. Хотя он ко мне ни разу не обращался, он внушал мне дружеские чувства, и это не было только в силу симпатии, поскольку, если бы я был слеп или глух, с сэром Уолполом мне было бы ни жарко ни холодно…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично.
В книге, написанной непосредственными участниками и руководителями освободительного движения в Сальвадоре, рассказывается о героической борьбе сальвадорских патриотов против антинародной террористической диктатуры (1960-1970-е годы).
Отец Бернардо — итальянский священник, который в эпоху перестройки по зову Господа приехал в нашу страну, стоял у истоков семинарии и шесть лет был ее ректором, закончил жизненный путь в 2002 г. в Казахстане. Эта книга — его воспоминания, а также свидетельства людей, лично знавших его по служению в Италии и в России.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
Марии Медичи (1573–1642) пришлось пережить бурные времена, будучи супругой знаменитого Наварры. После его смерти она была объявлена регентшей при малолетнем короле Людовике XIII и правила страной в течение семи лет, сохраняя относительный мир и спокойствие.Ее образ всегда был как бы затушеван, завуалирован по сравнению с другими выдающимися женщинами Истории. Насколько это справедливо, судить читателю. Рассказ о жене Великого Повесы и матери своего августейшего сына, имевшей кроме него еще четверых детей, напомнит о том, что сильные мира сего в личном плане мало чем отличаются от простых смертных…Книга будет интересна широкому кругу читателей.
Авантюрная жизнь семейства Борджиа, полная внезапных поворотов и неожиданных развязок, дает нам богатые сведения о психологии исключительных личностей, не дающих себе труда сдержать порывы своих страстей. Но их история интересна еще и тем, что их судьба неотделима от судеб мира: через призму их жизни мы наблюдаем великие потрясения конца Средневековья, революцию нравов и мышления, породивших современную эпоху.
Книга посвящена жизни и деятельности активного участника Великой французской революции конца XVIII века, впоследствии ставшего министром полиции Директории и Наполеона, Жозефа Фуше. Его биография дана на фоне крупнейших событий европейской истории.
Книга содержит биографии всех, кто в разное время получил звание генерал-фельдмаршала России. Это такие выдающиеся полководцы, как Суворов, Румянцев, Кутузов, Барклай-де-Толли. а также менее известные, по сыгравшие определенную роль в истории страны: Салтыковы, Репнины, Дибич, Паскквич, Воронцов, Милютин. Среди награжденных чином фельдмаршала государственные деятели, представители правящих династий России и Европы, служившие в русской армии иностранные подданные. Для широкого круга читателей, интересующихся российской историей.