Шекспир - [29]
Есть те, кто использует «утерянные годы», чтобы постараться заставить Шекспира предпринять «круиз» по европейскому континенту. Нам почти ничего не известно о его действиях на протяжении восьми или девяти лет, в течение которых он мог познакомиться с различными профессиями, но он не мог быть пехотинцем в Нидерландах, матросом Ее Величества, служащим у прокурора, великим путешественником для собственного удовольствия, так же как и для образования, не мог он быть и школьным учителем. Пришло время разумного выбора.
Итак, вот простое мнение в качестве арбитража. Если Шекспир исполнял функции помощника школьного учителя, это было, — несмотря на то, что это и вызывает у нас симпатию, — только в течение очень короткого периода в один или два года; более вероятно, до восемнадцати лет и, без сомнения, намного ближе к Стратфорду, чем Ланкаширу. Мы думаем, что Обрей правильно угадывает, говоря, что Уильям прибывает в Лондон в восемнадцатилетнем возрасте. Он должен покинуть Стратфорд сразу после крещения Сюзанны, если не раньше, стремясь избавиться от сложностей в отношениях с семьей из-за женитьбы, мы это увидим. Он должен тотчас же войти в мир театра, если предположить, что он не был рекрутирован группой, проезжавшей через Уорикшир. Что может быть более стимулирующим, чем театр? Наконец, в Лондоне книги. Здесь их печатают и продают только что напечатанными. Именно здесь можно их покупать или брать почитать. Уильям отправился из Стратфорда не без желания вернуться, и он снова у себя в своем родном доме на Хенли-стрит — неизвестна независимая резиденция Уильяма и Анны до покупки «Нью Плейс» в мае 1597 года — именно здесь зачаты близнецы в конце весны 1584 года. Семейная ситуация, несомненно, несколько разрядилась. С момента рождения Сюзанны прошел один год, восемнадцать месяцев с момента женитьбы. Между тем у каждого свои привычки; и Уильям, найдя работу, будет проводить большую часть времени так, как это делает капитан, находясь в семье несколько дней или недель между двумя дальними плаваниями. Несомненно, это единственная связь, которая объединяет его с морской службой, куда могли рекрутировать его добросовестные офицеры, но эта связь может существовать только в виде аналогии.
Глава 4
ИЗ СТРАТФОРДА В ЛОНДОН
В числе легенд, на которые не скупятся, есть легенда о браконьерстве, которая ведет пас в подлески и охотничьи угодья вокруг Стратфорда. В конце XVII века сделана письменная запись слуха о Шекспире, пущенная неумелым Рабле. Ричард Дэйвис (умер в 1708 году), с оксфордским образованием, ректор в Саппертоне в Котсволде, в 35 милях юго-западнее Стратфорда, в 1688 году получил бумаги Уильяма Фалмэна, ректора Мэйзи Хэмптона в Глостершире В этих документах он обнаруживает записи, относящиеся к Уильяму Шекспиру, к которым добавляет следующее:
«Очень склонный испытывать неприятности, проистекающие от кражи крупных животных и кроликов, принадлежавших лично сэру Люси, который часто приказывал выпороть его и несколько раз поместить в тюрьму и, наконец, заставил его покинуть родную землю к его большой удаче, но тот нашел как отомстить, сделав из него судью Клодпейта (глупая голова), которого называет великим человеком и которому, намекая на его имя, дает в герб трех ползающих вшей»[12].
Сэр Томас Люси — владелец поместья Чарлькоут, в четырех милях восточнее Стратфорда.
Если семья Джона Шекспира страдала от жажды мести, которую питал Роберт Дадли, граф Лестерский к Арденам, его политический посредник в Уорикшире сэр Томас Люси не мог не вызывать чувства неприязни у Шекспиров. Три щуки на гербе напоминают имя «Люси», на английском елизаветинских времен это ведет к игре слов «Luces» (щуки) и «Louses» (вши). Именно этими паразитами наделяет Шекспир судью Шеллоу в начале «Виндзорских насмешниц», когда его родственник Слендер (Слабоумный) напоминает пастору сэру Эвансу о древности и знатности рода Шеллоу. Читатель может удостовериться в совершенной транспозиции игры слов:
Шеллоу
Что? Да, ты прав, племянник Слендер, ты совершенно прав, — судью и природного дворянина, который носит свой герб, по крайней мере, триста лет.
Слендлер
Все наши покойные потомки были джентльмены, и все наши будущие предки будут джентльмены. Они носили, носят и будут носить двенадцать серебряных ершей на своем гербе!
Эванс
Двенадцать серебряных вшей на своем горбе?
Шеллоу
Да, на своем старом гербе!
Эванс
Я и говорю, на своем, старом горбе… Ну что ж, человек давно свыкся с этой божьей тварью и даже видит в ней весьма хорошую примету: счастливую любовь, говорят.
(I, 1, пер. С. Маршака и М. Морозова)
Возможно, в этой сцене шекспировская сатира направлена на другую цель в лице Уильяма Гардинера, магистрата из Сюррея, который благодаря женитьбе на вдове, дочери некоего Роберта Люси, прикрепил к золотому грифу своего оружия трех белых щук, принадлежавших его жене. Оказывается, зять Гардинера, Уильям Уэйт, в 1596 году, то есть за два или три года до создания «Виндзорских насмешниц»[13], обратился в суд за поддержкой по поводу залога против четырех лиц, среди которых были Фрэнсис Лэнгли, владелец нового театра, и Уильям Шекспир. Шекспиру нет никакого резона, какими бы ни были его разногласия с Уэйтом, желать зла тестю или зятю. Однако было бы трудно представить, чтобы Шекспир, набросившись на щук Гардинера, не задел бы в то же время и своего соседа, пуританина из Чарлькоута сэра Томаса Люси. Несчастный магистрат из Сюррея и сэр Томас составляют неразрывную пару, и Шекспир должен был насладиться случаем, когда через судью Шеллоу он убивает двух зайцев. Эрудиция не может бороться против легенд, и Лесли Хотсон, «изобретатель» дела Уэйта против Шекспира, не может освободить сэра Томаса Люси от сомнительной чести, которую, думаем мы, ему и Гардинеру уготовил Шекспир по причинам несходства характеров и идеологии, а также из-за нескольких ударов кнутом в расплату за браконьерство.
«В десять часов утра, освеженный приятным чувством, что снова оказался в этом Париже, таком несовершенном, но таком пленительном, так что ни один другой город в мире не может соперничать с ним в праве называться Городом, я отправился к моей дорогой м-м д’Юрфэ, которая встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что молодой д’Аранда чувствует себя хорошо, и что если я хочу, она пригласит его обедать с нами завтра. Я сказал, что мне это будет приятно, затем заверил ее, что операция, в результате которой она должна возродиться в облике мужчины, будет осуществлена тот час же, как Керилинт, один из трех повелителей розенкрейцеров, выйдет из подземелий инквизиции Лиссабона…».
«– Вчера, – сказала мне она, – вы оставили у меня в руках два портрета моей сестры М. М., венецианки. Я прошу вас оставить их мне в подарок.– Они ваши.– Я благодарна вам за это. Это первая просьба. Второе, что я у вас прошу, это принять мой портрет, который я передам вам завтра.– Это будет, мой дорогой друг, самое ценимое из всех моих сокровищ; но я удивлен, что вы просите об этом как о милости, в то время как это вы делаете мне этим нечто, что я никогда не осмеливался бы вас просить. Как я мог бы заслужить, чтобы вы захотели иметь мой портрет?..».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично.
Отец Бернардо — итальянский священник, который в эпоху перестройки по зову Господа приехал в нашу страну, стоял у истоков семинарии и шесть лет был ее ректором, закончил жизненный путь в 2002 г. в Казахстане. Эта книга — его воспоминания, а также свидетельства людей, лично знавших его по служению в Италии и в России.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
Марии Медичи (1573–1642) пришлось пережить бурные времена, будучи супругой знаменитого Наварры. После его смерти она была объявлена регентшей при малолетнем короле Людовике XIII и правила страной в течение семи лет, сохраняя относительный мир и спокойствие.Ее образ всегда был как бы затушеван, завуалирован по сравнению с другими выдающимися женщинами Истории. Насколько это справедливо, судить читателю. Рассказ о жене Великого Повесы и матери своего августейшего сына, имевшей кроме него еще четверых детей, напомнит о том, что сильные мира сего в личном плане мало чем отличаются от простых смертных…Книга будет интересна широкому кругу читателей.
Авантюрная жизнь семейства Борджиа, полная внезапных поворотов и неожиданных развязок, дает нам богатые сведения о психологии исключительных личностей, не дающих себе труда сдержать порывы своих страстей. Но их история интересна еще и тем, что их судьба неотделима от судеб мира: через призму их жизни мы наблюдаем великие потрясения конца Средневековья, революцию нравов и мышления, породивших современную эпоху.
Книга посвящена жизни и деятельности активного участника Великой французской революции конца XVIII века, впоследствии ставшего министром полиции Директории и Наполеона, Жозефа Фуше. Его биография дана на фоне крупнейших событий европейской истории.
Книга содержит биографии всех, кто в разное время получил звание генерал-фельдмаршала России. Это такие выдающиеся полководцы, как Суворов, Румянцев, Кутузов, Барклай-де-Толли. а также менее известные, по сыгравшие определенную роль в истории страны: Салтыковы, Репнины, Дибич, Паскквич, Воронцов, Милютин. Среди награжденных чином фельдмаршала государственные деятели, представители правящих династий России и Европы, служившие в русской армии иностранные подданные. Для широкого круга читателей, интересующихся российской историей.